погружены в бесконечный разговор, из которого никак не могут выйти.
Состава лексики оказывается весьма разнообразным: соседствует высокая и низкая лексика, вводятся нецензурные слова и выражения, доминируют диалектизмы. Часто наблюдается скудость языка, когда постоянными глаголами становятся «есть и быть», как в компьютерном переводе.
Следовательно, особенности выбора художественных средств не в последнюю очередь зависят от автора, который в той или иной мере использует универсальную базу языка (обычно литературный язык).
Настоящий писатель основное внимание при создании текстов уделяет поэтике, тем приемам, которые он считает значимыми для своего текста. Не случайно такое количество исследователей занимаются творчеством, скажем В. Набокова, тщательно сортируя по рубрикам его метафоры, эпитеты (цветовые определения), символы.
Создавая авторский мир, писатель использует язык своего времени. Соответственно, он выражается теми средствами, которые поймет его потенциальный читатель. Возникает свойственная некоторым авторам определенная скудость и бедность языка, соответствующая и среде, которую он отражает.
Другая проблема связана с изменением позиции автора. Оценочная и экспрессивная лексика наряду с диалогом всегда служила средством организации повествования, характеристики действующих лиц, теперь вышла на первый план. Соответственно, постепенно утрачивается ранее значимая функция писателя как носителя и хранителя языка, на котором он пишет. Все чаще роль писателя стала сводиться к простой имитации повседневной жизни.
В частности, Д. Рубина заявляет: «Важна среда, в которой каждый из нас вырос. Каждый может вывалить из памяти целый вагон словечек, которые не будет знать другой. На днях мой редактор, выросший в Гурьеве, подарил мне чудесное слово "помазАй". Существуют еще пласты местных «вкусных» диалектов, которыми наш брат писатель частенько подкармливается. Есть еще полу б латные "молодежные" словечки, которые как вехи разделяют целые поколенческие эпохи. При изображении героя я точно знаю, кого наделю в прямой речи словом "чувак", а кого – "ботан"». Она подчеркивает, что сохраняет привязанность речи героя к среде, откуда он родом, используя язык как одно из характерологических средств создания персонажа.
Сходную точку зрения в анкете о языке, проведенной инициаторами «Большой книги» 2007 г., высказывает А. Кабаков: «Читатель безошибочно распознает среди писателей таких, каков он сам. Если писатель пишет "более-менее" через дефис, а не "более или менее", как положено, или употребляет цеховое портновское "пошил", вместо "сшил", – он свой для демоса. А писатель, который пишет по-другому, – зачем он им? Он им чужой». Далее писатель говорит о том, что, уничтожая культурные традиции, уничтожают и культурный язык.
С ним солидарен Быков, замечая в той же анкете: «С языком общества происходят не самые приятные вещи – он беднеет, скудеет, отходит от литературной
