а также особую экспрессивную окрашенность, нередко явно уничижительной направленности, ограничивающие сферу ее функционирования в речи. Понятно, что при включении даже в нейтральный речевой контекст обозначенные свойства выявляются с особой силой, высвечивая свой маргинальный характер.
Заметим, что блатная феня давно вошла в русский язык, причем ее появление прошло незамеченным. Речь не идет о словах типа «киллер» (вместо «бандит»), «пахан», «шестерка». В устной речи давно встречаются усечения типа словечек «короче» или клишированных выражений вроде «твое место у параши».
В литературном тексте такие вкрапления выглядят совершенно чужеродно, ибо каждая часть языкового поля выполняет свою функцию, и нельзя насильственно менять их местами по прихоти автора. Маргинальная зона может использоваться как средство экспрессивной характеристики, но никак не в качестве основного языкового материала. Вот почему использующие их авторы вынуждены намеренно снижать литературность текста за счет введения разговорной, жаргонной и диалектной лексики.
Максимальная приближенность к читателю, раскрытие проблем времени обусловили активное использование разговорной лексики именно в массовой литературе. Повышение ее удельного веса, в свою очередь, привело к тому, что внешне структура текста стала выглядеть как сплошной диалог, а авторские описания практически исчезли или стали занимать минимальное место, сводясь к авторским ремаркам:, поясняющим, где и когда происходит действие и кто является автором той или иной реплики.
Возникло понятие «килобайтной литературы», когда создавалось впечатление, что текст просто набивается на машине, без всяких соблюдений грамматических и орфографических норм и особой редактуры, кажется, что авторам просто некогда вчитаться в собственный текст. Появился даже анекдот: «Раньше писателями становились, когда жизнь доводила до ручки. Теперь – до клавиатуры». Так и происходит снижение качества, явно заметное в современной прозе.
Замечая данное явление, писатели зачастую не понимают его природы, забывая о характерологической функции языка, и говорят о беспокойстве, чувстве нестабильности. Приведем высказывание А. Варламова:
«Тревожно не за язык, а за его носителей. С языком: все будет нормально. Это мощное образование, которое не мы придумали. Но вот то, что происходит в сознании людей, которые говорят на этом великом языке, меня беспокоит». Если говорить о зонах охраны языка, то это еще и: университет. Наш замечательный: профессор, выдающийся лингвист Михаил Викторович: Панов говорил: студентам:: «Пусть в обществе забыли разницу между словами "одеть" и "надеть". Но вы-то не забывайте. Вы – филологи».
Позиция А. Иличевского более оптимистична: «Я считаю, что язык выдержит все на свете. Нет ничего более консервативного, чем язык. В моем окружении бандитским языком никто не пользуется. Да, существует рок-культура с ненормативной лексикой. Но там есть просто блестящие тексты!»
Вывод очевиден: в произведении
