style="font-size:15px;"> – Говорит борт-пятнадцать. Обработка местности! Всем покинуть квадрат один-один. Осторожней, рябета, поджаривать буду на полную мощность!
«Никаких следов…»
Он, конечно, не произносил этих слов даже шёпотом. Просто подумал.
«Проклятые микрофоны! И что за демоны вас придумали!»
Впрочем, он знал, что за демоны нашпиговали кабины всех гравилётов подслушивающими устройствами и системами контроля.
Эти демоны – инженеры из технической службы полевой жандармерии.
– Ах, красавица, я весь в огне! – запел динамик.
«Вот шутники!» подумал лётчик. «Это Генфер дурачится… Нашёл время!»
– Кто эфир засоряет?! – рявкнул Смотрящий. – Борт-одиннадцать, это вы?
– Я! – весело ответил Генфер. – Поднимаю боевой дух товарища!
– Ещё раз так поднимете – отдам под трибунал, – пообещал Смотрящий.
Генфер промолчал в ответ. Впрочем, мысли его лётчик и так мог угадать.
У самого были такие… нелояльные.
Разве только мотив дурацкой песенки, что распевали они вместе с Генфером в отпуске в одном из кабаре Готтарда, в такой момент показался ему неуместным, точнее – неуместно, едва ли не издевательски, легкомысленным.
«Но Генфер далеко» успокоил себя лётчик. «Он не видит то, что вижу я… Весь в огне! Скажет тоже…»
Лётчик слегка потянул ручку управления на себя и увеличил тягу планетарных двигателей.
Гравилёт послушно пошёл вверх, с небольшим наклонов вправо, по полукругу уходя в высоту.
– Эшелон-три, – доложил лётчик. – Внимание! Удар!
Он нажал кнопку запуска плазменной установки. В днище гравилёта отошли в стороны крышки люков, закрывавших излучатели плазменных установок.
Бортовой компьютер автоматически затемнил стёкла кабины и вывел на экран на пульте управления увеличенную картинку: улицы посёлка, схваченные линиями красного, размеченном рядами цифр, перекрестья прицела.
«Я ведь точно над площадью» подумал лётчик. «Или… шагов на сорок в сторону?»
И потёр виски, с трудом удерживаясь от желания инстинктивно зажмуриться.
«Чего раскис?» упрекнул он себя. «Первый раз, что ли?»
Бледно-голубое сияние волнами пошло по корпус гравилёта, свист двигателей сменился надрывным гудением – и плазменные установки с рёвом извергли вниз потоки слепящего, белого, испепеляющего, мертвящего света.
На экране квадраты бывших кварталов посёлка исчезли в белой, клубящейся и вспыхивающей короткими огненными всполохами серой пелене, синими искрами по экрану пошли помехи.
В доли мгновения огонь поглотил остатки жилищ, тела погибших, саму память о бывшей здесь жизни, и почерневшая земля покрылась быстро спекающейся от жара каменеющей коркой.
Серая пелена чернела, раскалённый воздух поднимал вверх облака тёмного пепла.
Пепла, в который обратились
