Ксани вспыхивают. Ноздри раздуваются.
– Что ты сказал? – сердито, громко спрашивает она и делает два шага вперед. Затем еще два.
Графчик Наль отскакивает к окну перед ней.
– Повтори, что сказал?!
Наль храбрится.
– Дура! Дура, мужичка! Вот что сказал!
– Конечно, дура! – повторяет за ним Вера и юркает в угол.
– Не боюсь тебя! – уже в голос кричит Наль, – не боюсь необразованной мужички, ты… ты… глупая, дикая… и колдунья. Твоя мать…
– Что сделала моя мать?
И Ксаня делает еще шаг, подвинувшись к мальчику.
Она спокойна. О, она спокойна! Только краска отлила от ее щек, да глаза, как угольки, мечут и бросают пламя.
– Что моя мать? – почти задохнувшимися звуками вылетает из ее уст.
– Ведьма она, твоя мать, вот кто! – тем же полным ненависти и злобы криком ярости бросает Наль.
– Ведьма и колдунья! – вторит ему Вера из своего угла.
Что-то непостижимое произошло в ту же минуту. Блестящие лакированные сапожки графа Наля мелькают в воздухе. Громкий вопль оглашает комнату, и, прежде чем мальчик мог опомниться, он летит в окно. Сильные руки Ксани, успевшие перехватить его поперек туловища, делают вольт в воздухе, и тщедушная фигурка Наля, смешно подрыгивая своими франтовскими сапожками, перескакивает через подоконник удивительным прыжком.
Под окном растет крапива.
Молоденький графчик убеждается в этом сейчас же. Пронзительный вопль доносится из сада. Очевидно, жгучее растение не очень-то гостеприимно приняло в свои объятия зазнавшегося мальчика.
Ксаня торжествует. Ее грудь вздымается бурно и высоко. Руки сами собой скрещиваются на груди. Она удовлетворена.
– Это за маму! – говорят, пылая, восточные глаза, но тут они замечают притихшую за высокой спинкой кресла Веру, присевшую со страха на пол.
Минута, и Ксаня очутилась перед ней.
– Слушай ты, – тряся за плечи онемевшую со страха девочку, произнесла она, – скажи своему брату, да и сама запомни, если когда-либо осмелитесь еще тронуть мою мать, я поговорю с вами по-другому…
Она потрясла еще раз за плечи обезумевшую со страха девочку и вытолкала из комнаты.
– Вот это мило!.. Точно прекрасная глава из романа «Расправа лесной колдуньи» или «Месть очаровательной Сибиллы»… Нет! За подобную штукенцию примите мою почтительнейшую уваженцию, мадмуазель!
И одним ловким прыжком перепрыгнув через окно студии, Виктор очутился верхом на стуле, стоявшем посреди комнаты.
– Витька! – обрадовалась ему Ксаня.
– Мы-с! – важно протянул мальчик. – Имел счастье быть свидетелем, как ты расправилась с этим несносным графчиком и как читала наставление его сестре… Великолепно! Я преклоняюсь… Ты поступила, как благородный рыцарь, заступившись за твою мать… Но только это тебе так не пройдет… В огонь тебя, конечно, не бросят, примеру
