мальчик уютную, славную спаленку сестры.
Черные, горящие теперь, как две свечи, большие глаза Ляли провожают Киру любящим взором до самой двери.
Под дверью стоит Симочка. Она подглядывала в замочную скважинку, что делалось в спальне. Ее глаза так и сверкают любопытством.
– Она тебя благословила! Я видела!.. – уверенным тоном заявляет она.
– Подсматривать очень дурно! – строго говорит Счастливчик и грозит пальцем.
– Вздор! – смеется Симочка. – Ну, бежим скорее. Не то опоздаешь! Бабушка беспокоится – страсть! – и, схватив за руку Счастливчика, она несется с ним по коридору, напевая тихонько:
Вот мчится пара удалая
Вдоль по дорожке столбовой…
Ураганом «удалая пара» врывается в гостиную.
– Счастливчик, можно ли так долго! Ведь опоздаешь! – сыплется на мальчика град упреков.
– Смотрите, Кира, как бы вам за это не сняли вашу кудлатую головку! – хохочет Мирский.
– Сядем, сядем! По русскому обычаю сесть нужно! – волнуется бабушка.
Все садятся. Бабушка с Кирой и Симочкой на диване. Monsieur Диро в кресле рядом, няня на кончике стула у дверей. На другом стуле, тоже на кончике, Франц. Мик-Мик с размаху плюхается на табурет у рояля, открывает крышку инструмента и начинает барабанить на клавишах какой-то чрезвычайно шумный и торжественный марш. Старшие шикают на него и машут руками:
– Разве можно играть в такую серьезную минуту!
Мик-Мик поневоле замолкает, делает круглые страшные глаза по адресу Симочки, которая фыркает от удовольствия, и преважно разваливается в кресле. Проходит минута. Все встают, крестятся на большой образ в углу гостиной. Потом бабушка крестит и целует Киру, точно он едет бог знает куда, на край света, в южную Америку, в гости к индейцам. Няня плачет, а monsieur Диро что-то подозрительно долго сморкается в углу.
Мик-Мик тоже извлекает платок из кармана, закрывает им лицо и начинает всхлипывать на весь дом, причитывая в голос, как деревенская баба:
– Не уезжай, голубчик мой, не покидай поля родные!
Это так смешно, что нельзя не смеяться. И все невольно смеются веселой выдумке. Симочка – громче всех.
Франц исчезает куда-то и через минуту появляется с объемистой корзиной в руках.
– Это еще что такое? – спрашивает Мик-Мик, делая удивленные глаза.
– Завтрак-с!.. – слышится невозмутимый ответ Франца.
– Какой завтрак? – недоумевает Мир-ский. Корзина большая, фунтов на пять; какой и кому может быть туда положен завтрак? Франц поясняет «господину студенту»:
– Барыня приказали уложить для молодого барина завтрак в емназию. Здесь Скобелевские битки в судке с гарниром, в этом углу осетрина под соусом майонез, и еще компот в стакане и груша… А в бутылочке – горячее какао; оно обернуто в вату, чтобы не простыло.
– Ха, ха, ха, ха! – разражается смехом Мирский, – да что вы меня уморить хотите, что ли? Завтрак из трех блюд в гимназию! Да еще горячее какао!
