нельзя нам сейчас уйти?
Борис тоже оглянулся и упрекнул:
– Лена, как можно!
– Хорошо, хорошо, – быстро согласилась она, – я думала, быть может, у них принято…
– Сейчас только все и начинается.
– Что, Боря?
– Увидишь… Потерпи немного.
Перед тем, как вновь пригласить к столу, потушили верхний свет и зажгли свечи. Хрусталь в громоздких сервантах засветился на гранях рубинами и агатами, и, собственно, только теперь можно было в полной мере оценить благородство редкого стекла.
– Вы не устали? – подошел Бородулькин к Лене.
– Ну что вы!
– Устали, – не стал слушать ее Петр Самойлович. – Да и мудрено ли: новые люди, новая обстановка. Но потерпите, сегодня мы засиживаться не будем. А если желаете, сразу после кофе можете пройти в молодежную комнату. Там будет музыка. Вы какую предпочитаете: серьезную или, как принято теперь говорить, легкую?
– Хорошую, – неожиданно для себя ответила Лена.
– Да? – профессор Бородулькин с любопытством посмотрел на Лену. – Это мне нравится. Я лично страстный поклонник Листа. Люблю Бетховена и не переношу Мусоргского. Все понимаю: его значение, его новаторский классицизм, если так можно выразиться, но – не принимаю. Хоть убей, мне его музыка кажется надуманной, с излишней претенциозностью… Н-да. А вам?
– Собственно, – она ничего не могла вспомнить из Мусоргского, – я с вами отчасти согласна. – И поспешно добавила: – А мне очень нравится Бах.
– Бах? Ну конечно! Орган, полифония… В Риге его слушают при свечах. Вы бывали в Риге?
– Нет.
– Вам непременно надо там побывать. До конца Баха можно узнать только там. Я имею в виду наше Отечество. Ведь для его сочинений нужен не только настоящий орган, но и соответствующее помещение. О-о, у них есть великолепные соборы. Но мы еще поговорим об этом. Хорошо?
Бородулькин привел Лену к ее месту и заботливо пододвинул стул.
«Вот кто по-настоящему интеллигентный человек, – восхищенно, с обожанием думала Лена. – Образованный, умный, начитанный… А сколько такта! Внимания! Ведь кто я для него – никто! Просто жена сотрудника, одного из многих. Да и сотрудника-то какого? Вчерашнего врача из провинциального городка. Таких тысячи. Десятки тысяч. Нет, надо быть врожденным интеллигентом, чтобы так вот…»
– Вам кофе с коньяком? – старательно исполнял свою роль Лазорский.
– Нет, что вы!
Напрасно, коньяк у профессора французский. Потом, острая пища, вино – все это угнетает организм, а вот коньячок взбодрит вас. Но если вы не желаете…
– Я не люблю с коньяком.
– Хорошо.
Кофейный сервиз из японского фарфора, глянцевито-черный, с золотыми ободочками, восхитил Лену. Случайно задев чашку серебряной ложкой, она услышала долгий, ни с чем несравнимый звон.
За кофе пошел беглый и самый разнообразный
