электрическими лампочками.
– Кажется, у нас завелись ткачи, – проговорила Чарити.
Эмили стрельнула глазами вверх:
– Э… что?
– Ткачи. – Это была семейная шутка. Чарити лукаво улыбнулась и показала на канделябр.
Эмили отступила на шаг, исследуя предмет обстановки. Но Чарити уже выучила ее уловку. Когда Эмили не знала, что ответить, или сомневалась, как реагировать, она находила повод отвернуться. Очевидно, не могла сделать бесстрастное лицо. Прискорбно для юриста.
Эмили вновь повернулась к ней, нацепив победную улыбку.
– Я полагаю, миссис Криди было тяжело взбираться на стулья, чтобы сметать паутину.
– Не проблема. Я справлюсь. Найду на кухне кастрюлю подходящего размера, надену на голову, а деревянная лопаточка сойдет вместо оружия. И насколько я знаю дедушку, у него всегда были запасы меда и корицы для приманки.
Всегда серьезная, Чарити и сама не знала, почему взялась обсуждать такую неблагородную тему, как уничтожение пауков. Здесь, на кухне с детства знакомого дома, она на короткий миг почувствовала себя ребенком.
Широко распахнутые глаза Эмили вернули ее с небес на землю. На лице юриста читалось: «Паутину плетут пауки. Никакие не ткачи. Нет таких насекомых».
А может быть, Чарити зацепилась за пауков, потому что она явно понравилась Эмили? Эмили ей тоже понравилась, да вот только у Чарити был особый талант отталкивать потенциальных друзей. Она могла бы рассказать про ткачей. Нет ничего проще. «Понимаешь, бабушка превращала уборку паутины в игру. Надевала на голову кастрюлю, брала метлу с длинной ручкой и звала меня. Ткачей не так просто разглядеть, они маленькие и проворные. Я светила фонариком, а бабушка лупила метлой по потолку. Иногда она слишком увлекалась, начинала скакать и приговаривать: «А ну-ка ползи сюда! Кому сказала, ползи!» Я хохотала до колик в животе».
Однако Чарити промолчала, и в кухне на несколько минут повисло неловкое молчание.
– Чарити, вы могли бы подъехать ко мне в офис, после того как освоитесь? Или я подъеду к вам. Нам необходимо дополнительно обсудить некоторые проблемы относительно имущества Джорджа.
– Под некоторыми проблемами вы подразумеваете мою мать?
Эмили вновь прикоснулась к рукаву Чарити у самого локтя.
– Я понимаю, что могут возникнуть затруднения, но Джордж выразил свою волю совершенно однозначно.
– Он не вычеркнул ее из завещания, верно? – Мать пришла бы в ярость.
– Нет, это было бы легко опротестовать. У него нет других детей. Джордж оставил ей небольшой дом в Атланте.
– Тот, в котором он родился? – Чарити помнила этот старый, обветшавший за десятилетия, но все же чудесный домик с белой оградой. Фамильный дом. Вряд ли интересный для матери.
– Да. Вы понимаете, что я обсуждаю это с вами только согласно пожеланиям Джорджа.
Чарити кивнула.
– Кроме того, он оставил
