молодой муж кружил ее по комнатке. Она злилась и вырывалась. От злости и обиды расплакалась – не так она представляла свой праздник, не так.
А пьяненький Генка обиделся – правда, так и не понял, дурачок, чего она разревелась.
Прожили вместе они месяцев восемь.
Инга уходила на работу, Гена бежал в институт. Говорить им было не о чем. Вечером встречались и снова молчали. Инга видела, с каким нетерпением молодой дурачок ждет ночи, и раздраженно усмехалась – понятно, чего тебе еще надо, только об этом и думаешь!
Но со временем он успокоился, насытился женой и даже стал понемногу ею тяготиться. В студенческие компании убегал один, без нее. Правда, Инга туда и не рвалась. Сидела вечерами одна в темной комнате и ревела.
Ночи их стали спокойнее и прохладнее. Что называется, через раз. Ну и слава богу, все это ей давно надоело.
А однажды, проснувшись, решила: «Выгоню. Надоел. Какого черта он делает здесь, в моей комнате?»
Было воскресенье, и молодой муж безмятежно и сладко похрапывал.
Грубо ткнула его в плечо:
– Эй, просыпайся!
Генка недовольно открыл глаза.
– Вещи собирай, – коротко бросила она, – и чеши домой!
Он молчал. Инга ждала, что начнутся скандал, слезы, уговоры, мольбы о прощении.
Но ничего этого не случилось. Генка бодро кивнул, вскочил с постели и быстро стал бросать в чемодан свои вещи.
Щелкнув замком, обернулся:
– Ну я пошел?
– Иди, – устало проговорила она.
– Ну… тогда пока?
Она усмехнулась:
– Не пока, Гена, а прощай! Всего тебе самого.
– И тебе, – смущенно буркнул он и рванулся из комнаты.
Услышав стук входной двери, Инга испытала огромное облегчение. И еще глухую тоску. Она снова одна. Но разве она сама этого не хотела?
А Генка Стрельцов, молодой, свободный и счастливый, торопился домой.
Впереди его ждала длинная жизнь. Такая длинная, что от восторга замирало сердце. А свою первую женитьбу он постарается вычеркнуть из памяти. «Вот же глупость какая! – удивлялся он потом. – И надо же было так влипнуть! Ну я и мудак!»
Через пару месяцев истощенный постельными упражнениями Генка поправился, наел физиономию, пришел в себя и почти не вспоминал об Инге.
Ну и, конечно, загулял напропалую. Так загулял, что мама дорогая!
Однажды на улице Генку окликнули, он обернулся – немолодая полная женщина с хмурым лицом сурово спросила:
– Не узнаешь?
Генка медленно покачал головой.
Тетка недобро усмехнулась.
Наконец до него дошло – маникюрша из Ингиной парикмахерской, имени ее он, конечно, не помнил. Видел мельком, да и не до теток ему было тогда – в глаза слепила страсть, и, кроме Инги, он вообще никого не видел.
– Здрасте, –
