чуть ли не фантастическим существом в глазах ее подруг.
– Начнем… – раздался снова глуховатый голос Ольги.
– Ах, постойте, – прозвенел тоненький голосок Черкешенки, – а как же Воронская?.. Ведь мы же пригласили ее…
– Черкешенка не может жить без своей вороны, – засмеялась, ехидничая, Малявка. – Да ты не слышала разве, что Лотос нашла ее недостойной войти в кружок Таинственной лиги, в наш кружок?..
– Да, я признала ее недостойной, – отозвалась Лотос.
– В таком случае я ухожу, – произнесла Черкешенка, отталкивая от себя лист бумаги и карандаш, которым приготовилась уже записывать речи вызываемого духа.
– Это невозможно! – с досадой проговорила Елецкая, – без твоего присутствия сеанс немыслим. У тебя такие глаза, душка, что ты сама иногда можешь быть, за моим отсутствием, медиумом. Нет, уж раз пошло на это – оставайся. Я готова уступить. Додошка, пойди в дортуар и приведи сюда Воронскую, – неожиданно обратилась она к Даурской.
– Послушайте, Елецкая, не посылайте меня в дортуар, я боюсь. Там так храпят, точно перед смертью, – взмолилась Додошка, умоляюще складывая свои пухлые ручки на груди.
Она говорила Лотосу «вы» в эту минуту, как и все прочие спиритки, видевшие в Елецкой во время сеансов особое существо, посредницу между ними и загробным миром.
– Ты пойдешь, Додошка!.. Слышишь ли, ты пойдешь!.. – настойчиво повторила Лотос, и глаза девочки блеснули гневом.
– Иди, Додик, иди, милый!.. Я тебе завтра за обедом за это мою порцию вареников с творогом отдам… – шепнула Рант и незаметно перекрестила Додошку.
Толстенькая девочка при напоминании о варениках уже не колебалась ни одной минуты: соблазн был слишком велик. Додошка облизнулась, как котенок, и робким шагом направилась в дортуар.
Там было все по-старому. Девочки спали. Кто-то говорил во сне: «Отдай мне мои калоши… Это мой номер, а не твой, Карская, глупая, слепая… Не видишь разве?»
Додошка подошла к постели Воронской.
– Лидка, проснись!.. Пожалуйста, проснись поскорее!.. Вороненок… пожалуйста, проснись!
Долго упрашивать ей, однако, не пришлось. Воронская уже сидела на постели, слушала бессвязный лепет Додошки и, тихо посмеиваясь, протирала глаза.
– Ага! Понимаю! Гордская просила за меня… Дурочка! Зачем? А впрочем, отчего же не познакомиться с Черным Принцем и другими мертвыми господами?.. Хорошо, я согласна. Иди и скажи им всем, что сейчас оденусь и приду.
– Ни за что одна не пойду! – возразила Додошка. – Мурка орет во сне как безумная. Не пойду мимо ее постели одна… Я подожду тебя, Лидюша… милая, позволь…
– Вот так спиритка! Храбрости хоть отбавляй! Ну, хорошо, идем вместе.
Когда они появились в умывальной, девочки лежали по-прежнему неподвижно, как мумии, на широком пледе посреди комнаты, с лицами, красноречиво выдающими их душевное волнение.
