Лондон – мой конек. Вот дом Мортимера, табачная лавочка, где продают газеты, кобургское отделение «Городского и пригородного банка», вегетарианский ресторан и депо экипажной фабрики Макфарлейна. Таким образом доходим до конца. А теперь, доктор, мы сделали свое дело и можем развлечься. Съедим по сандвичу, выпьем по чашке кофе, а потом отправимся в страну скрипки, где все – прелесть, нежность, гармония, где нет рыжих клиентов, надоедающих своими загадками.
Мой друг был страстный любитель музыки; он не только очень хорошо играл, но и принадлежал к числу композиторов. Все время концерта он просидел в полном блаженстве, по временам тихо двигая своими длинными худыми пальцами в такт музыке, а нежная улыбка на лице и мечтательный взгляд глаз нисколько не напоминали выражение лица и глаз Холмса-ищейки, беспощадного, умного, ловкого агента по уголовным делам. Двойственность его натуры постоянно проявлялась в его странном характере, и мне часто казалось, что его чрезвычайная логичность и проницательность представляют собой реакцию против охватывавшего его иногда поэтического и задумчивого настроения. Размах его натуры заставлял его переходить от полной бездеятельности ко все пожирающей энергии; я отлично знал, что он бывает всего более в ударе после нескольких дней, проведенных в кресле, среди импровизаций и старинных книг. После таких дней страсть к поискам внезапно охватывала его, и блестящая способность анализа доходила до такой высоты, что люди, не знакомые с его методом, с удивлением смотрели на него как на человека, знания которого превосходят знания простых смертных. Видя его так увлеченным музыкой, я чувствовал, что плохо придется тем, которых он собирается преследовать.
– Вам, наверно, хочется домой, доктор, – заметил Холмс при выходе с концерта.
– Да, хотелось бы.
– А мне нужно будет позаняться несколько часов. Дело Кобург-сквер серьезно.
– Неужели серьезное?
– Задумано большое преступление. Но у меня есть основания предполагать, что нам удастся предотвратить его. Жаль только, что сегодня суббота: это осложняет дело. Сегодня вечером мне нужна ваша помощь.
– В какое время?
– Часов в десять.
– В десять часов я буду у вас.
– Отлично. И знаете что, доктор? Дело-то может выйти несколько опасное, и потому запаситесь вашим револьвером.
Он махнул рукой в знак приветствия, повернулся и мгновенно исчез среди толпы.
Надеюсь, я не тупее моих ближних, но чувство моей глупости угнетает меня всегда, когда я имею дело с Шерлоком Холмсом. Вот и теперь: я слышал то же, что слышал он, видел, что он видел, а между тем из его слов очевидно, что он ясно понимает не только то, что уже случилось, но и то, что будет впереди, тогда как для меня все кажется смутным и нелепым. Пока я ехал домой в Кенсингтон, я обдумывал все, начиная от необыкновенной истории рыжего переписчика «Энциклопедии» до посещения Кобург-сквер и многозначительных слов Холмса при прощании. Что это за ночная экспедиция, и почему я должен быть вооружен? Куда мы пойдем, и что
