почувствовал, как будто в тело его забралось что-то повелительное и властно двигает им, куда хочет. Он съёжился, втянул голову в плечи и, напрягая зрение, стал осматривать лавку, прислушиваясь к словам хозяина. В лавке было прохладно, сумрачно. Узкая, длинная, как могила, она тесно заставлена полками, и на них, туго сжатые, стояли книги. На полу тоже валялись связки книг, в глубине лавки, загромождая заднюю стену, они поднимались грудой почти до потолка. Кроме книг, Евсей нашёл только лестницу, зонт, галоши и белый горшок с отбитой ручкой. Было много пыли, и, должно быть, это от неё исходил тяжёлый запах.
– Я человек одинокий, тихий, и, если он угодит мне, может быть, я его сделаю совершенно счастливым. Всю жизнь я прожил честно и прямоверно; нечестного – не прощаю и, буде что замечу, предам суду. Ибо ныне судят и малолетних, для чего образована тюрьма, именуемая колонией для малолетних преступников – для воришек…
Слова его, серые и тягучие, туго опутывали Евсея, вызывая в нём пугливое желание скорее угодить старику, понравиться ему.
– Прощайся, мальчику надо заняться делом.
Дядя Пётр встал, вздохнув.
– Ну, сирота… вот, значит, живи! Слушайся хозяина… Он горя тебе не захочет – зачем ему это? Не скучай…
– Ладно! – сказал Евсей.
– Надо говорить – хорошо, а не ладно! – поправил хозяин.
– Хорошо! – быстро повторил Евсей.
– Ну, прощай! – положив на плечо ему жёсткую руку, сказал кузнец и, тряхнув племянника, ушёл, точно вдруг испугался чего-то.
Евсей вздрогнул, стиснутый холодной печалью, шагнул к двери и вопросительно остановил круглые глаза на жёлтом лице хозяина. Старик крутил пальцами седой клок на подбородке, глядя на него сверху вниз, и мальчику показалось, что он видит большие, тускло-чёрные глаза. Несколько секунд они стояли так, чего-то ожидая друг от друга, и в груди мальчика трепетно забился ещё неведомый ему страх. Но старик взял с полки книгу и, указывая на обложку пальцем, спросил:
– Это какая цифра?
– 1873, – ответил Евсей, низко опустив голову.
– Так.
Хозяин коснулся сухим пальцем подбородка Евсея.
– Смотри на меня.
Мальчик разогнул шею и торопливо пробормотал, закрыв глаза:
– Дяденька, я всегда буду слушаться… – И замер, ничего не видя.
– Поди сюда…
Старик сидел на стуле, упираясь ладонями в колени. Он снял с головы шапочку и вытирал лысину платком. Очки его съехали на конец носа, он смотрел в лицо Евсея через них. Теперь у него две пары глаз; настоящие – маленькие, неподвижные, тёмно-серого цвета, с красными веками.
– Тебя часто били?
– Часто! – тихо сказал Евсей. – Кто?
– Мальчишки…
Хозяин опустил очки на глаза, пожевал тёмными губами и сказал:
– Мальчишки и здесь драчуны, ты с ними не водись, слышишь?
– Слышу.
– Опасайся их! Озорники и воришки. Ты
