style="font-size:15px;"> Тут она вскочила с места и, топая ногами от нетерпения, быстро заговорила:
– Во-первых, мы сделаем лотерею, крестненькая. Понимаете? Вещи для лотереи мы уж соберем как-нибудь, раздобудем и у знакомых. Старуха же сказала, что через три дня надо ей принести деньги. И они у нее через три дня будут, потому что через три дня уж, наверное, вы успеете распродать билеты, крестненькая? И вещи собрать тоже. Во-первых, у нас есть много лишнего, чего вовсе и не надо.
– А именно? – чуть-чуть насмешливо прищурилась на крестницу Ирина Иосифовна.
– Господи, да неужели нет? Во-первых, мое белое платье, что вы сделали мне к причастию. Это раз. Потом серебряный венок, который вам поднесла публика в Туле, – это два; потом мой альбом с коллекцией открыток и, наконец, книга «Чтец-декламатор», ведь она толстая и дорогая, и у нее такой чудесный переплет!
В первой половине Досиной речи Ирина Иосифовна невольно умилилась готовностью Доси пожертвовать ее сокровищем – открытками, которые она собирала последние три года, и своим единственным нарядным платьем. В этом наряде она была прелестна. Но когда Дося упомянула о «Чтеце-декламаторе», своем злейшем враге, сплавить который куда-нибудь подальше было едва ли не первой мечтой девочки, Подгорская не могла не расхохотаться.
– Ну, и хитрая же ты девчонка, нечего сказать! А вот насчет лотереи ты не дурно придумала, пожалуй. Только надо это сделать, как можно тактичнее, лучше. А главное, чтобы сам скрипач не догадался, откуда появились деньги. По всей вероятности, ему была бы неприятна наша помощь. Ведь он не нищий, а только случайно, по-видимому, попал в беду. Всего же лучше действовать через девочку, Асю. Она показалась мне довольно умной и развитой девочкой. Что же касается меня, то я, конечно, охотно пожертвую и моим венком, и еще кое-чем из моего гардероба и безделушек, а к ним присоединим и твое платье, и коллекции. А вот «Декламатора» для лотереи я, разумеется, не отдам ни за что. Он и тебе самой пригодится.
– Увы! – с комическим отчаянием вздохнула Дося и тут же с новым приливом восторга бросилась на шею Подгорской.
– Вы прелесть, крестненькая! Вы умница! Вы сама добрая фея. Господи, какая вы добрая у меня! – ликовала Дося. – А я завтра же побегу к Вене и под величайшим секретом переговорю с ним. Может быть, и у него или у его мачехи найдется что-нибудь тоже для лотереи.
– Нет, ты к Вене не пойдешь завтра, – внезапно прекратила восторженный лепет крестницы Подгорская.
– Но почему же? – растерялась Дося.
– Да потому, прежде всего, хотя бы, что без башмаков этого сделать будет никак нельзя.
– Ах да, и то правда! А я совсем забыла о том, что башмаки в плену. Ну, ладно! Веня придет сюда, и мы, сообща, решим это дело. А может быть, вы отложите ваше наказание до более удобного времени, крестненькая? – робко заикнулась Дося.
Ирина Иосифовна подумала немного и согласилась.
– Хорошо, но помни: когда лотерея будет устроена, ты отсидишь положенные тебе три дня. Слышишь, Дося? –
