восьмого, опоздала домой. «Конечно, мачеха не знала, какой интересный вечер предстояло провести сегодня ему, Вене! А если бы знала, то уж, разумеется, поспешила бы домой, чтобы отговорить его, Веню, идти в чужую квартиру», – нередко проносилась не совсем приятная мысль в голове мальчика.
Старуху Велизариху недолюбливали жильцы большого дома. Уже благодаря своему ремеслу старая ростовщица не внушала никому симпатии, ремеслу, успех и прибыльность которого зависели от несчастия другого. Но, помимо этого, Велизариха была вообще несимпатична, и редко у кого из жильцов не происходило стычек со взбалмошной и строптивой старухой, готовой браниться изо всяких пустяков. То ей не хватало в общей прачечной места или в общем леднике, то поднимала она шум из-за нескольких поленниц дров, которые у нее «бесстыдно украли». Немудрено, что люди всячески старались избегать квартирантку с третьего этажа. И, конечно, знай Венина мачеха, куда идет Веня в этот вечер, она удержала бы пасынка от этого необдуманного поступка.
Наконец, Дарья Васильевна вернулась домой, к полному удовольствию Вени.
– Наконец-то, мамаша, а я уж думал, что вы не вернетесь, – вырвалась у него первая фраза, как только он открыл мачехе дверь квартиры.
– Ну и глупенький, ежели так думал; на кого же я тебя одного оставила бы? На вот, покушай лучше. Это мармелад. По дороге тебе купила. С Досей своей поделишься. Ты ведь у меня не лакомка, больше о подруге хлопочешь. Знаю я тебя. А это – чайная колбаса да сыр зеленый и два пеклеванника к ужину. Самовар – то у нас кипит?
Дарья Васильевна была еще далеко не старая женщина, с добродушным лицом, какие встречаются часто у нас, на родине.
– Попьем, поедим да и на боковую. Заработалась, устала я нынче; долго не высижу. А ты, небось, к ребятам еще во двор играть отправишься? – наливая чай себе и пасынку, спросила она.
Веня, густо краснея за свою подневольную ложь, пробормотал чуть внятно:
– Пойду, если позволите.
– Отчего не позволить – ступай себе. До десяти играть можешь. Только ключ от квартиры захвати с собой. На воздухе тебе быть полезно. Ишь, ты у меня бледнуша какой. Вот вернется отец осенью, непременно скажу ему – захватить тебя с собой в море после зимовки. Может, и укрепит тебя плавание на чистом воздухе – поправишься, поздоровеешь, а может – и местечко тебе отец на судне какое найдет. Вот тогда и совсем ладно будет.
– Не дадут мне места, я убогий, мамаша, – грустно произнес Веня.
– Понятно, что тяжелого не дадут, которое не по силам, потому ты еще дитя, мальчик, летами не вышел. А что-нибудь подходящее – почему бы не подыскивать, Веничка?
Все это Дарья Васильевна говорила между едой, то и дело поглядывая на пасынка, который ни жив ни мертв сидел нынче за столом.
«Вот она какая добрая и заботливая, – думалось в это время Вене, – даром, что никогда не приласкает, не поцелует по-матерински; а я-то ее обманывать собрался. Сказал, что к ребятам иду, а сам – в квартиру
