одним по узкой и скользкой лесенке в мезонин домика.
– Да где же голуби? Их нет! – разочарованно протянул Сережа, заглянув в темный мезонинчик под крышей.
– Нет голубей, – в тон ему грустно протянул Бобка.
– Стойте, а это что? – произнес шепотом Юрик.
Его зоркие глаза отыскали в углу небольшое гнездышко, свитое под балкой, и в нем четырех еще не оперившихся птенчиков-голубков, пищавших на разные голоса.
– Ах, прелесть! – вскричал, всплеснув ручонками, Бобка. – Возьмем их к себе в детскую непременно.
– И будем их кормить молоком, – подхватил Сережа.
– И глуп же ты, Сережа! – насмешливо произнес Юрик. – А еще старшим называешься. Ну где же это видано, чтобы голуби, как котята, молоко пили?
Сережа сконфузился.
– Возьмем их с собою! – тянул Бобка и протягивал ручонки к гнездышку.
– Оставь, я сам! – оттолкнув его, проговорил своим резким голосом Юрик, и бросившись ничком на ворох соломы, он в свою очередь потянулся рукою за гнездом.
Тут произошло нечто совсем неожиданное. Ворох соломы зашевелился, словно живой, под Юриком, и из-под него высунулась белобрысая головенка с потешными пышными вихрами и маленьким носом, торчавшим на детской грязной рожице в виде пуговицы.
– Не трожь голубей, тебе говорят! – произнес вихрастый мальчик. – Голуби мои, и худо тебе будет, коли что ежели…
– Вот тебе раз! – протянул изумленный Юрик, в то время как Бобка со страхом попятился к двери. – Вы из каких же будете, господин хороший, и чего же вы бранитесь, с позволения сказать?
Вихры отчаянно зашевелились, и нос-пуговица окончательно вылез из-под соломы. Обладатель этого носа оказался небольшим пузатым босым человечком в грязной, заплатанной в нескольких местах рубашонке. У него было какое-то задорное и в то же время недоумевающее выражение лица.
– Кто ты такой? – спросил Юрик, удивленно глядя на этого курносого и вихрастого мальчугана.
– Кто? Я-то? – переспросил мальчуган.
– Ты-то!
– Я-то – Митька! А вот ты-то кто будешь? – произнес далеко не миролюбивым тоном курносый человечек.
– А я – Юрик, – отвечал маленький барчук, с трудом удерживаясь от смеха при виде этой забавно воинственной рожицы. – А это Сережа, – указал он на старшего брата, – а этот – Бобка, – протянул он палец в направлении рыженького мальчика, забившегося от страха в уголок.
– Бобка… имя-то словно собачье! – протянул с глупой усмешкой пузатенький Митька и вдруг снова неожиданно рассердился: – А пошто вы, ровно воры, в мою голубятню забрались?
– А пошто ты, как разбойник, в соломе спрятался? – передразнивая его, спросил Юрик.
– Боялся я! Тетка Аксинья меня била, шибко била… Велела коров пасти, а я убег.
– Зачем же ты убег? –
