в полированной деревянной колодке, с болтавшимся на шее крохотным театральным биноклем в черепаховой оправе, внимательно прочитал бумагу.
– Добро, – сказал он, возвращая мандат. – Слушаю, товарищ комиссар, какая до меня будет нужда?
– Откуда кони?
– Реквизированы в селах для Красной Армии. – Кавалерист положил ладонь на пристегнутую к поясу полевую сумку. – Приказ, ордер, другие документы в полной справе. Давай присядем, все покажу.
– Не надо, товарищ. Я вот по какому делу. – Саша кивнула на бородача. – У этого гражданина воры свели лошадь… Со своим горем он пришел к Советской власти. Он из бедняцкой семьи. Лошадь – это все, что он имел. Ему надо помочь. Вот я и привела его к вам. Надеюсь, что вместе…
– Нема у нас лишних коней, – прервал Сашу кавалерист. – Нет и не предвидится.
– Что же делать?
– Не знаю.
– Может, какой-нибудь не подходит для Красной Армии, – осторожно сказала Саша. – Брак или еще что… Гражданин пришел в ЧК просить помощи! Вы можете это понять?
– Отчего же, очень хорошо понимаю. Сам был бойцом эскадрона ЧОН. Все понимаю, товарищ комиссар. А коней лишних нема.
И кавалерист приложил руку к козырьку фуражки, давая понять, что разговор окончен.
Саша сказала:
– Весь привоз знает – биндюжник, у которого украли коня, обратился в ЧК за помощью. Привоз ждет, чем кончится дело. – Она коснулась пальцами смешного бинокля на груди командира. – Хочешь, подарю тебе морской «цене»?
– Чего? – не понял командир.
– Бинокль подарю, морской. Вот такой! – Саша раздвинула руки, показывая, какой у нее бинокль. – Подумай, друг, сотни людей на привозе ждут, с чем этот дядька придет из ЧК!..
Кавалерист с ненавистью поглядел на биндюжника. Казалось, вот-вот вцепится в него.
– А ну, – вдруг сказал он, – ну-ка, показывай свои руки!
Возчик оторопело взглянул на Сашу.
Кавалерист схватил его руки, повернул ладонями вверх. И ладони, и мякоть пальцев были покрыты сплошной серой коркой мозолей.
– На четвереньках бегал, что ли? – пробормотал конник.
– Га? – не понял биндюжник.
– Дура, – укоризненно сказал кавалерист. – Эх ты, дура зеленая. Как же умудрился проворонить коня? Или горилки нажрался?
Бородач замотал головой. Жалкий, с безвольно повисшими вдоль бедер ручищами, стоял он перед конником и Сашей и тяжело дышал.
Командир достал из сумки список, стал изучать его. Наконец выбор был сделан.
– Шамрай! – позвал он.
– Ну, слава богу! – прошептала Саша.
Она перехватила напряженный, взволнованный взгляд старого возчика, озорно подмигнула. Биндюжник просиял. Отвернувшись, шумно высморкался.
– Чего это вы? – сказал кавалерист, складывая список реквизированных лошадей.
Саша не ответила.
Подошел
