style="font-size:15px;"> Я взглянула на волка, совершенно не понимая, о чем он говорит. В голове у меня была лишь одна мысль – о том, что нужно как можно скорее согреть отца.
– Чего ты хочешь от меня? – спросила я.
– Обещания.
– Что именно я должна тебе обещать?
– Обещай, что пойдешь через этот лес ко мне домой, и останешься там со мной на год.
– Зачем мне все это? – дрожащим голосом спросила я.
– Затем, что если ты это сделаешь, я спасу твоего отца и благополучно отправлю его домой. Он был заперт в этом лесу несколько недель. Даже месяцев, быть может. Если бы не я, твой отец давно был бы мертв, или, что еще хуже, оказался в ее власти.
У меня кружилась голова, и думала я только о том, что моего отца необходимо как можно скорее согреть.
– Не понимаю тебя, – сказала я волку.
– У тебя есть возможность спасти его, – ответил он. – Выбирай: или ты идешь со мной, или он умрет.
Кожа на лице отца стремительно приобретала темный оттенок. Пульс, который я чувствовала кончиками своих пальцев, стал неровным и лихорадочным. Что-то горячее вздрогнуло у меня в груди – наверное, сердце. Выбор… У меня, по сути, не было никакого выбора.
– Я найду способ вернуться к тебе, папа, – произнесла я, целуя отца в холодный лоб. – Найду дорогу назад.
Я заставила себя подняться на ноги и твердо сказала, глядя волку прямо в его янтарные глаза.
– Я обещаю пойти с тобой. А теперь спаси моего отца.
– Иди за мной, – сказал волк, направившись к краю поляны. Я тяжело поплелась следом за ним.
– Ты же сказал, что спасешь его!
Я оглянулась на желтое пятно света от фонаря, рядом с которым лежал в снегу мой отец. Жизнь по капельке покидала его. Ужас шевельнулся в моем сердце, но тут же сменился надеждой и странной, непоколебимой уверенностью в том, что все будет хорошо. Мне на щеку упала снежинка и тут же растаяла – испарилась в моих жарких, горючих слезах.
Волк остановился передо мной, поднял к небу свою белую морду и резко, громко рявкнул – даже если это было какое-то слово, разобрать его я не смогла.
И тут же с новой силой взвыл ветер, срывая с меня меховую накидку. Он осыпал мое лицо дождем мелких, острых словно льдинки, снежинок. И тут же сквозь завывание ветра я вдруг услышала звон конской сбруи, лай собак и песенку, которую кто-то напевал в этой метели. Я узнала эту песенку, и голос тоже узнала. Он принадлежал старику Тинкеру.
Мое сердце дрогнуло и зачастило от радости.
– Отойди в сторону, – сказал волк, оглянувшись на меня через плечо.
Я нырнула за деревья и затаилась.
Сани Тинкера приблизились, осторожно лавируя среди деревьев. Лаяли собаки, качался подвешенный на шесте над санями фонарь. Тинкер остановился возле моего отца и моментально оценил ситуацию. Он втащил отца в сани, укрыл лежавшими там меховыми накидками. Затем откупорил бутылку, в которой могло быть только что-нибудь спиртное
