пастель на губки бантиком. Ресницы и брови сделала с переходом от зеленого до синего, при этом делая вкрапления оттенков и стараясь придать нарисованному лицу максимальный объем. Черной краской сделала более выразительными зрачки и стрелки. Используя белую, аккуратно прорисовала блики, чтобы придать глазам и губам живости. Положила на щеки легкие румяна и прорисовала мушку в виде сердечка. А под конец, покрывая глаза и губы глянцевым лаком – добавила немного блесток.
– Ничего себе, какая красота! – наконец проговорила Дина, на протяжении всего процесса наблюдавшая за мной в полном молчании.
– Да, симпатично получилось, – довольно констатировала я, рассматривая свою работу на расстоянии вытянутой руки. – Так что, согласна попробовать делать таких на продажу?
– Ну попытка не пытка! Тогда я сотру лица со старых, а сама буду потихоньку готовить следующие, пока ты этих перерисуешь.
– Заметано. И на днях начнем ходить по лавкам в поисках хозяев, которые согласились бы положить их на свои прилавки… О, точно, нам же какое-нибудь название нужно придумать.
– И то правда.
– Как тебе «Девы роз»? Вроде без лишней вычурности, но достаточно солидно.
– Мне нравится.
– Значит, вышивай это название на ярлычках, которые с внутренней стороны пришивай на каждое платье. Будем работать на имя!
Оставив Дину, я взяла Клавика на руки и вернулась домой, мысленно уже придумывая новые образы для кукол, эскизы которых набросаю в ближайшую свободную минуту.
Правда вот, та самая свободная минута никак не выпадала. Нужно было ведь еще и в доме прибраться, и ужин приготовить. Да и сынишка не забывал напоминать о себе. Спать он больше не хотел и упорно требовал внимания, еще и качественно – так, чтоб на ручках, причем попробуй только положить! Умилительная моська тут же начинала кривиться, едва спинка приближалась к кровати, а прерывистое хныканье моментально срывалось на возмущенный плач, стоило ребенку оказаться лежачим всего на секунду.
В конце концов, накопленная за день усталость дала о себе знать. Оставаться на ногах и дальше стало слишком сложным заданием, и когда Клавик снова начал требовать покушать на законных основаниях – решила покормить его лежа на кровати. А где-то на середине процесса аппетитного причмокивания отрубилась, обнимая сынишку.
Когда же проснулась, то обнаружила на своих плечах одеяло, которого раньше не было. А в соседней комнате горел свет.
Клавик все еще спал. Так что я тихонько-тихонько встала с кровати, боясь скрипнуть хоть одной пружиной. И прикрыв за собой дверь спальни, вышла в гостиную, где Аркадий сидел в кресле, листая вечернюю газету. В домашнем халате с любимыми тапочками, и похоже, уже после душа.
– Привет, – тихо сказала я, подойдя поближе.
– И тебе добрый вечер. Не хотел тебя будить, – вздохнул мужчина в ответ, откладывая газету, на первой странице которой я заметила начало статьи с громким
