содержание только, если приведет судьба оказаться в таборе Львовского Ролина. И много раз эта виниловая пластинка ФОРТЕС с вокально-инструментальным ансамблем цыган звучит в моем одиночестве, и снова и снова влечет к несбывшейся мечте, но приближенной Олей и ее гитарным перебором.
В экскурсию по Калининграду и в гости к Эдуарду поехали с Олей. Прослушали старательную экскурсовода, любовались янтарными изделиями в Музее янтаря – и Кремлем, и шахматами, шкатулками, кубками. На выходе сфотографировались на память.
Разыскивая Эдуарда, с удивлением поняли, что пронумерованы на его улице не дома, а квартиры. Эдуард принял нас с радостью, жена же просто терпеливо. Взрослого сына с женой и дочкой не было, они жили в другой квартире. И снова я встретился с коронным блюдом Эдуарда – жареной картошкой, но уже не только в собственном благоухании самой и жареного лука – атрибутики холостяка, а в роскошном окружении всего, что приготовила жена. Все блага семейной жизни были на столе. И все же, на воле картошка была вкусней. Жена переводила оценивающий взгляд то на меня, то на Олю, хмурилась, была молчалива, и приклеила улыбку к лицу, только провожая нас. Правда, и в обращении к Эдуарду она не светилась улыбкой. Позднее в разговоре с Эдуардом я задал ему вопрос
––Что-то твоя жена меня тогда не приветила, а Олю в особенности?
––Знал бы ты как она оценила твою Олю.
Была еще одна встреча с Эдуардом, последняя. Началась эра перестройки М. С. Горбачева. Я был снова в Зеленограде, и позвонил Эдуарду. Ответила жена:
––Его нет.
Перед Музеем янтаря
Слова прозвучали очень холодно, если не сказать зло. Тон меня удивил и словно резанул с болью. Пытаясь объяснить себе причину, мгновенно связал этот тон с приемом нас с Олей, внутренне вспылил, но сдержался и продолжил вопросы.
––Когда вернется?
––Он сюда больше не придет, он живет по адресу…, его телефон...., и повесила трубку.
Поехал к Эдуарду. По указанному адресу нашел отдельно стоящий старый одноэтажный красного кирпича дом под липами и каштанами, с красной черепичной крышей, посыпанной опавшей осенней листвой.
Входная дверь была открыта. Вошел и попал в комнату, заставленную многими телевизорами, некоторыми уже вскрытыми, с вынутыми панелями и кинескопами. Увидел еще одну дверь, прошел в комнату, и тут увидел Эдуарда. Он лежал на спине, на неопрятно застланном матрасе, на полу, с руками за головой, и нехотя повернул ее в мою сторону. С натянутой улыбкой и тихим голосом он сказал:
––Видишь, в каком я положении. Посмотри на стены, на потолок, зайди в кухню. – Я посмотрел и увидел стены с содранными и висящими лохмотьями обоями, потолок исчерченный глубокими бороздами, картина в кухне была такой же разгромной.
––Что случилось, Эдик?
––Сын с женой постарались.
Эдуард поведал, как он выиграл в перестройке, и как пострадал от сына и его семьи.
В этом ветхом государственном доме
