форма, если практически вся его деятельность неизбежно сводится лишь к факту неумеренного потребления и разрушения среды своего обитания? Ласко понимал, что на такой вопрос даже само Мироздание не способно ответить кратко, а сложного ответа он не сможет грамотно прочитать и правильно понять.
Поэтому он постарался сформулировать проблему настолько кратко и разборчиво, насколько это вообще было возможно. Однако на этот раз он не получил никакого ответа. Лишь на следующий день, выходя к океану, Ласко почувствовал, что случай, который обычно посылается самой судьбой, дабы решительно изменить жизнь и взгляд на окружающий мир, находится совсем рядом. Да, случай подступил к Ласко так близко, что для встречи с ним не обязательно было делать даже лишний шаг навстречу.
Воздух лучился утренним светом, небо ярко горело бирюзой, и его прозрачность и глубину послушно отражал притихший северный океан. Ласко видел как чудно обнажился пронизывающий всё сущее небесный эфир, как его струны, выходя из безбрежной лазури, уходили острыми концами в тяжёлые океанические воды, создавая на горизонте широкий белоснежный экран. Нашему герою было прекрасно известно, что существует такое странное и загадочное оптическое атмосферное явление как фата- моргана, но он не ожидал, что Мироздание на его вчерашний вопрос ответит так необычно.
Сначала Ласко увидел Землю издали, и она показалась ему не голубой планетой, а зеленоватой, точно была создана из полированного амазонита с крупными малахитовыми вставками, в очертании которых он не узнавал прежних материков. Наверное, на Земле уже прошли миллионы лет и на планете не осталось не только прежних делений на страны и города, но исчезли даже сами материки, соединившиеся в единый суперконтинент – своеобразную Пангею геологического будущего Земли. При приближении «малахитовые пластинки» рассыпались на множество мелких, ещё более сложных, которые в свою очередь разделялись на причудливые растительные формы, в которых Ласко не сразу признавал искусственные, рукотворные объекты.
Их соединяли подвижные толстые стебли, за которыми угадывалось беспорядочное сплетение неровных вытянутых плоскостей, чем-то похожих на огромные стручки молодой фасоли. Вокруг не было ни машин, ни какой-либо иной техники. Индустриальных объектов, труб, механизмов и производственных конструкций также нигде не было видно, то ли по причине их полного отсутствия, то ли они тоже выглядели как живые растения. Зато люди почти не изменились, если, конечно, не брать в расчёт холодноватое спокойствие их гладких и тёмных лиц. Возможно, у них просто отсутствовали мимические мышцы, наряду с бровями, ресницами и иным волосяным покровом.
То, что принято называть одеждой, у них выглядело настолько странным, что Ласко вряд ли был способен это описать; таким же странным был и интерьер их жилищ и сооружений.
Пожалуй, внутреннее убранство зданий не столько удивило Ласко, сколько озадачило. Их
