бы ее каталкой. Наверное, из-за нее и Рим пал. А, черт, – добавила она, – дайте-ка я снова гляну на вашу ладонь. – Массивное кресло заскрипело. Стена плоти угрожающе надвинулась.
– Вы собираетесь взять назад то, что увидели у меня на ладони?
– Нет. Я умею только видеть, что там написано. После этой жизни вас ждет другая. Газету порвите. Свадебное приглашение – в огонь. Уезжайте из города. Скажите ей, пусть сдохнет. Но не при встрече, а по телефону. Ну все, на выход!
– Куда мне теперь?
– Господи, прости. – Закрыв глаза, она прошептала: – Проверьте свадебное приглашение.
Я поднял карточку и всмотрелся.
– Шеймас Брайан Джозеф Раттиган, священник, собор Святой Вибианы.
– Скажите ему, его сестра в аду, причем дважды, пусть пришлет святой воды. Ну, проваливайте! У меня своих дел полно.
– Каких примерно?
– Сблевать.
Я зажал отца Шеймаса Брайана Раттигана в потной ладони, попятился и натолкнулся на Крамли.
– А вы кто? – Калифия наконец заметила моего спутника.
– Я думал, вы знаете, – отозвался он.
Мы вышли и закрыли за собой дверь.
Дом дрогнул под весом Калифии.
– Предупредите ее, – крикнула она, – чтобы не вздумала вернуться!
Я взглянул на Крамли.
– О твоем будущем она ничего не сказала!
– Слава Тебе, Господи, за малые милости Твои.
Глава 13
Мы сошли по крутым бетонным ступеням, и у машины, при бледном лунном свете, Крамли посмотрел мне в лицо.
– Что это у тебя с физиономией?
– Только что я присоединился к церкви!
– Влезай, бога ради!
Дрожа всем телом, я сел в автомобиль.
– Куда?
– В собор Святой Вибианы.
– Ну и ну!
Он включил зажигание.
– Нет, – выдохнул я. – Еще одной очной ставки мне не выдержать. Домой, Джеймс, душ, три пива и на боковую. Констанцию словим утром.
На неспешном ходу мы миновали Каллахана и Ортегу. Крамли выглядел почти счастливым.
Перед душем, пивом и постелью я наклеил на стену у изголовья семь или восемь первых газетных полос – вдруг проснусь ночью и захочется напрячь мозги.
Все фамилии, фотографии, крупные и мелкие заголовки, сохраненные по загадочным и не столь загадочным причинам.
– Чтоб мне провалиться! – фыркнул у меня за спиной Крамли. – Собрался ломать голову над новостями, которые превратились в пшик, едва успев выйти из печати?
– Где-нибудь к утру они не иначе как отвалятся от стены, скользнут мне под веки и засядут в вязком, творческом отделе мозга.
– Творческий отдел! Японское бусидо! Американская мура! Думаешь, когда это старье съедет, как твоя крыша, оно куда-то двинется?
– Почему
