что заплатили такую дорогую цену. Я чувствую себя предательницей! И даже хуже!
– Полагаю, в основном поколения феминисток боролись за гражданские права. Ну, знаете, голосовать, получать равную заработную плату и занимать руководящие посты.
– А любить – это что, не гражданское право?
У рабов его отнимают в первую очередь.
– …
– В масштабах большого мира.
– Муся, послушайте меня. Вы не живёте в большом мире. Никто не живёт в большом мире.
Каждый живёт в очень маленьком мирке, в окружении очень немногих людей. Важно лишь их мнение. А по мнению вашей страты, Муся, с вами всё ОК.
– Вы так говорите, как будто я других людей не вижу. Как будто на луне сижу. В резервации.
– Ну. Где и каких других людей вы видите?
– …Да просто на улице. В конце концов, кассиршу в супермаркете.
– Кассирша в супермаркете нагрубила вам из-за того, что вы феминистка?
– У меня, между прочим, на лбу не написано, что я феминистка! Но я всегда смотрю на неё и думаю, что если бы она знала, то сделала бы что-нибудь ужасное. Плюнула или зажала нос.
– Это какая-то одна и та же кассирша?
– …Нет, кассирша вообще.
– И с чего ей зажимать нос? Вы считаете, что от вас плохо пахнет?
– Нет! Я так не считаю! Но если кто-нибудь захочет дать мне понять, что от меня воняет, ему совершенно не обязательно вонь почувствовать!
– Но почему кому-то должно захотеться именно этого?
– Наверное, есть во мне что-то такое, располагающее. Потенциальная вонючесть, образно говоря.
– Образное мышление – прямая дорога к шизофрении.
Нужно было выбирать психиатрию.
Вслед за Мусей пожаловал Нестор.
Представился он при первой встрече так: «Меня зовут Нестор». И после паузы, со значением: «Как Махно».
Я предположил, что по этому поводу мы и будем лечиться. Мало ли на свете было Несторов: Нестор-летописец, Нестор царь Пилоса, Нестор Кукольник – чем плох Нестор Кукольник? – или хотя бы Нестор Петрович из «Большой перемены». Знаменательный выбор Нестора Махно сулил долгие изматывающие часы разговоров ни о чём: природе власти, текущей политике нашего государства и сопредельных стран. Но всё оказалось гораздо хуже.
Представившись, он не спеша показал мне удостоверение и разулыбался.
– Ну и что будем с вами делать? Разоблачать или перевоспитывать?
Они долго ломали головы, решая, какое дать название своей организации. Им не хотелось иметь что-либо общее с параллельными госструктурами и не хотелось быть обвинёнными в рабском копировании западного опыта. Им, например, очень нравилось слово бюро, но от него отказались – так же как от слов комитет и служба, которые не нравились совсем. (Это в духе неофитов: придавать такое значение вывеске, не понимая, что людям со стороны безразлично, как будет называться организация,
