странным, почти незнакомым… Изменились и голос, и речь, и даже положение фигуры за столом.
«Может быть, Татьяна просто пьяна? – пришло Давыдову в голову спасительное предположение. – Однако с чего бы это?»
– Не думаете, что это какая-то интоксикация? – тихо спросил за его спиной Никифоров.
Давыдов быстро оглянулся:
– Что вы имеете в виду?
– А как иначе вы все это объясните? – Прежнего блеянья Никифорова не было и в помине.
– Вы что, подозреваете, что Татьяна Петровна ела или пила что-нибудь необычное? – В голову Давыдова закралось страшное предположение.
Никифоров помолчал, как бы раздумывая:
– Если вы имеете в виду какие-то лекарства, то я не видел. Ну, а что-то другое… – Он пожал плечами. – Не знаю, спросите у нее сами.
– Что вы там шепчетесь?
Таня встала из-за стола. Давыдова опять поразил ее взгляд – теперь он стал подозрительным, злым. Никогда раньше Виталий не замечал у нее такого взгляда.
Он быстро подошел к жене и взял ее за руку. Рука была холодна как лед.
– Таня, ты заболела?
Уже не стесняясь Никифорова и журналистки, он открыто приложил свою руку к ее лбу. Лоб пылал. Давыдов даже обрадовался: у Тани просто температура! Может быть, грипп? Но она вдруг резко сбросила его руку, отпрянула от него и закричала:
– Отойди от меня! Я тебя боюсь! Ты сам дьявол!
Краем глаза Давыдов заметил, как журналистка опять повернула диктофон.
– Вы что, не видите, у нас непредвиденные обстоятельства! Ни о каких вопросах и речи быть не может!
– Не надо так волноваться! – Толстушка быстро спрятала диктофон за спину. – Обещаю вам, что ничего лишнего, что могло бы задеть вас или Татьяну Петровну, напечатано не будет!
Давыдов еле себя сдержал.
– Уходите отсюда!
Дама, решив, что и так набрала достаточно материала, бочком двинулась к двери. Таня, безумно озираясь, поднялась из-за стола вслед за ней, будто собиралась улизнуть.
– А ты куда? Пожалуйста, останься!
– Не подходи!
Татьяна схватила со стола хрустальную вазочку для цветов и шваркнула ею о металлический край стеллажа. Длинный острый край, как кинжал, угрожающе сверкнул. Давыдов, пораженный до глубины души, неосознанно сделал шаг вперед.
– Таня, ты что?
Она затравленно оскалилась:
– Убью, только тронь!
Сзади в самую его шею раздался шепот Никифорова.
– Белая горячка.
– Не может быть. – Виталий не спускал с жены глаз.
Скрипнула дверь. По всей видимости, журналистка осталась подсматривать в щель. Таня вздрогнула и метнула в сторону двери остаток вазы. Удар! Осколки, звеня, посыпались на пол. Раздались испуганный взвизг и быстрый топот удаляющихся ног.
– Пора
