под крышей.
Как-то раз вечером на таком постоялом дворе мне снова довелось услышать рассказ о гидре и о ее родителях. Мы только что вошли в общую залу, как раз когда один из местных говорил:
– Хотелось бы мне знать – где у нее кончается женская кожа и начинается чешуя? Или в этом роде. Наверное, где-то возле чресел, и вопрос этот не праздный. В смысле, с точки зрения Тифона.
Как всегда, когда доводилось узнать еще какой-нибудь обрывок сведений, я спросил:
– Так ты видел чудовище? Где? Как давно?
– Видел? О да, видел. Если бы ты видел гидру, то больше ты ничего бы уже не видел.
И это были самые ценные сведения из того, что нам удалось добыть.
Когда мы прошли через одну совершенно покинутую деревню, затем через другую, мы поняли, что приближаемся к цели. Все опустевшие дома были целыми, обстановка внутри тоже была невредимой. И, поразмыслив, я решил, что это самое зловещее предупреждение, нежели все байки о кровожадности чудовища.
Проведя сравнительно неплохо ночь в одном из таких домов, мы вышли свежим утром в дорогу и увидели хорошо одетого, солидного местного жителя, катившего по дороге тележку. Рядом с ним шла женщина, которая наверняка была его женой, а рядом шли двое детишек. Они явно уходили из дома, ведя за собой остатки своих стад – пару овец.
Когда земледелец увидел нас, он отпустил ручки тележки и отер пот.
– Вы не здешние, что ли? – спросил он нас, когда мы подошли ближе. Его речь звучала странновато на наш слух. Хотя он говорил и на понятном нам языке, стало ясно, как далеко забрались мы от дома.
– Нет, господин, – кивнул я. – Мы не здешние.
Мужчина продолжал:
– Предупреждаю вас, вы идете по опасной дороге. Если хотите вернуться в родной дом, идите в другую сторону.
Я покачал головой.
– Если эта дорога ведет к гидре, – сказал я, – то нам туда.
У мужчины глаза на лоб полезли.
– И что вы будете делать, когда отыщете тварь?
Я помолчал, раздумывая над ответом.
– Думаю, я ее подою, – сказал я наконец. – Я слышал, что сыр из молока гидры весьма ценится у торговцев.
– А я ее убью, – встрял Энкид. Он согнул свою костлявую руку и, нахмурившись, окинул критическим взглядом едва заметные мускулы.
Женщина лишь устало взглянула на нас и побрела дальше, потянув за собой детишек. Но мужчина не сводил с нас широко открытых глаз. Несколько мгновений он молчал. Похоже, мы наткнулись на людей, которые все воспринимали всерьез, пусть даже самую невероятную чепуху. Наконец он умудрился заговорить:
– А как же вы собираетесь это сделать?
– Придумаем что-нибудь, – заверил его я.
– Вы спятили! Ваши родители никогда вам не говорили, что вы оба – полные дураки?
– Да они все время нам это говорили, – сказал
