ЗОЛОТО ДО НАШЕЙ ЭРЫ (РЕКОНСТРУКЦИЯ)
…Помощники шли на шаг сзади. Верховный жрец двигался медленно, внимательно глядя под ноги, хотя знал каждую ступеньку этой длинной лестницы, по которой он ежедневно поднимался к храму Афины, всегда величественно и спокойно ожидавшей его молитв. По мере приближения к храму все отчетливее слышалась музыка: кто-то играл красивую мелодию на кифаре. Главный помощник подошел к Верховному жрецу и сказал негромко: «Это он, я говорил тебе о нем, достойный музыкант, играет на многих инструментах».
Процессия поравнялась с игравшим. Верховный жрец остановился. Музыкант положил ладонь на струны.
– Как зовут тебя, музыкант?
– Мое имя Сферидис. А зовут меня по-разному и не всегда лестно.
– Не говори сложно, Сферидис, и услышишь больше лестного. Ты хорошо играешь, и многие тебя за это ценят. Говорят, у твоего инструмента золотые струны.
– Я бы хотел, чтобы так говорили о моих пальцах.
– Хорошее желание. Проси об этом Афину, нашу покровительницу искусств. Кстати, завтра должен быть большой молебен с жертвоприношениями: наши воины на подходе, мы ждем их с победой. Мы хотели пригласить тебя с твоей кифарой. И захвати флейту, я знаю, ты ею тоже владеешь. Ты играешь песни?
– Я их играю. Но в этих победных песнях есть нечто не очень… Впрочем, я сокращаю ответ и с благодарностью принимаю твое предложение.
– Победа – это всегда хорошо, Сферидис. К тому же солдаты идут с добычей. Мы сможем вернуть Афине взятое на время золото. Да, вот что… Меня интересует мнение людей. Мне кажется, ты человек неглупый и, похоже, честный. Скажи, что ты думаешь об обвинениях против Фидия? Злые языки говорят, что он украл часть золота с одежды Афины и ему грозит тюрьма.
– Ты знаешь лучше меня, Верховный жрец, что эту ложь нетрудно опровергнуть. Золото Афины легко снимается. А ваши специальные весы весьма точны, и записи ведутся аккуратно. Говорят, что казначеи его уже взвесили и Фидий невиновен. Веда идет с другой стороны: те, кто винит мастера, хотят сделать нормальной саму возможность обсуждать воровство, а потам совершать его. Они ищут пути подхода к одеждам Афины и к вашим весам, и они – я допускаю – найдут их. Еще намного, и начнут смелее растаскивать ее золото. Когда возьмут все, она станет деревянной и ненужной. Ее сожгут,
– Ты плохо думаешь о согражданах, музыкант. И я не просил твоих пророчеств.
– У тебя, я думаю, есть свои.
Верховный жрец отвернулся от дерзкого собеседника. К нему вернулось плохое настроение последних дней, Он вспомнил, как наблюдет вчера за птицами; с недавних пор его заинтересовано входившее в моду гадание по их полету, То, что он нагадал, оставило неприятный осадок: в полете встревоженных птиц ему привиделось, что в Афины входят враги, что они грабят город, а золотую статую богини расчленяют и увозят куда-то на кораблях…
«Кто же прав, птицы
