Пан или пропал. Но час пробил. Как раз было ровно пять.
– Мы останемся здесь вдвоем, – приказал Жора, кивнув в мою сторону, и врач с радостью ретировался и исчез за дверью.
Я мгновенно развернул свой прибор экспресс-диагностики, взял безвольную кисть больного и подложил под нее датчик прибора.
– Вижу, – сказал Жора, когда я оторвал взгляд от экрана и посмотрел на него. – Ты посмотри на его кожу, на ногти, на волосы… А глаза, а губы… Он – не жилец, – повторил он, – ты понюхай его…
Мне казалось, я впервые тогда узнал, как вонюч может быть человек.
Глава 12
– Мы остаемся вдвоем, – повторил Жора, глядя в окно и всем своим видом показывая, что третьим является сам генерал.
Я все ждал, когда же Жора пустит в ход свой скальп. Почему он до сих пор не дает ему воли?
Генерал зорко зыркнул на Жору, но тот даже головой не повел: сказано же – вдвоем! И генерал, как всякий военный, тотчас подчинился: приказ есть приказ, и не выполнить его – смерти подобно.
– Хорошо, – произнес генерал и развернулся, как по команде, на сто восемьдесят градусов.
Он не сказал короткое «есть», и это, видимо, его ободрило. Решение было принято, и мы остались с Жорой вдвоем.
– Ну что? – спросил Жора. – Типичная радужка рака печенки.
Он так и сказал – «рака печенки».
– И все признаки налицо.
Даже у меня не возникло вопросов по поводу диагноза.
– Разве у нас есть выбор? – спросил я.
Здесь уже не имели значения, мы это твердо знали, никакие процедуры, никакие действия. Кроме инъекции наших липосом. Мы уповали на наши гены, запаянные в стеклянную ампулу. Нам не нужно было заниматься омолаживанием нашего пациента. Речь не шла об увеличении продолжительности его жизни на пять или семь лет. Было бы чудом, если бы нам удалось поддержать жизнь в этом безнадежно безжизненном теле на несколько дней, чтобы смертью не омрачать наступающих праздников. Но рак есть рак, у него свои праздники. Мне понадобилось немало времени, прежде чем игла оказалась в вене больного. Не то чтобы у меня дрожала рука – спавшиеся вены никогда не были для меня проблемой – у меня просто дух захватывало от предвкушения первых удачных попыток в борьбе за жизнь с применением комбинации генов растений и человека. Наш живительный коктейль безукоризненно работал в эксперименте. И крыски, и мышки, и хомячки под его воздействием в большинстве своем выздоравливали и прекрасно себя чувствовали в течение длительного времени. Многие и сейчас живы и имеют потомство. Но одно дело мышки и хомячки, другое дело – наш старикашка.
– Учитывая возраст и тип, – сказал Жора, – род занятий и пол, и, конечно, диагноз, и жадность, и желание повелевать, мне кажется…
– «Пээсцэ», – вставил я.
Так условно мы называли композицию генов клеток печени, сердца и дыхательного центра мозга.
– Думаю
