за павильоном, все ярче светили фары приближающейся машины; наконец показался «Форд»-седан. Он двигался медленно, урча мотором; тормоза мягко скрипели по опилкам и сору. Свет фар ложился на дорогу, а не на павильон, но один из охранников медленно вел лучом карманного фонарика вдоль павильона.
Я прижался к полу.
Гоблин был уже в пятнадцати футах от меня, приближаясь медленно, но верно.
Павильон электромобилей окружала высокая, по грудь, балюстрада – такая основательная, что расстояние между столбиками было уже самих столбиков. Это было мне на руку – свет пробивался через ограждение, но охранники не могли видеть, что творится внутри, особенно продолжая движение.
Судорожным толчком могучих ног умирающий гоблин продвинулся еще вперед и попал в пятно лунного света. Я увидел кровь, сочащуюся из свиного рыла и изо рта. Двенадцать футов. Челюсти клацнули, он дернулся вперед, и голова исчезла из полосы света. Десять футов.
Я по-пластунски отполз назад, подальше от этой ожившей химеры, но фута через два замер – автомобиль охраны остановился как раз напротив павильона электромобилей. Я твердил себе, что это обычная остановка при патрулировании, что причиной ее не было что-то замеченное в павильоне, и отчаянно молился, чтобы все так и было. Но ночь была такой жаркой и душной, наверняка они ехали с открытыми окнами и могли услышать меня или гоблина. Подумав об этом, я перестал отступать от врага и распластался на полу, проклиная такое невезение.
Мыча, пошатываясь и тяжело дыша, раненое чудовище ползло в мою сторону, сокращая увеличенное мною расстояние. Оно снова было в десяти футах от меня. Красные глаза уже не светились так ярко, они помутнели, их глубину словно заволокло тучами – они были подобны таинственным огням корабля-призрака, горящим над морем в туманную темную ночь.
Луч фонарика скользнул по закрытым аттракционам на той стороне проезда, описал круг и, наткнувшись на павильон, проник между толстых опорных столбов. Они вряд ли могли бы заметить нас за балюстрадой и кучей автомобильчиков, но они запросто могли услышать, даже за шумом двигателя «Форда», хриплое дыхание чудовища или стук хвоста по деревянному настилу.
У меня чуть не вырвалось:
– Подыхай, черт тебя возьми!
Он рванулся вперед сильнее, чем раньше, одолев за один рывок футов пять, и рухнул на брюхо в каком-нибудь ярде от меня.
Луч фонаря застыл.
Охранники что-то услышали.
Яркий луч света скользнул между столбиками, уткнувшись в пол футах в восьмидесяти слева от меня. Тонкая полоса света ложилась на доски, и все трещины, волокна, царапины, выбоины казались – по крайней мере мне, лежащему на полу – сверхъестественным образом изменившимися, предстающими в самом неожиданном и замысловатом виде. Тонкая щепка стала огромным деревом, как будто луч фонаря не только освещал предметы, но и увеличивал их в размерах.
Воздух
