всегда рррядом, и, между прррочим, помогаю тебе изо всех сил, а вот ты в упор не видишь моих знаков, – передразнила мое раскатистое «ррр» Лиля.
– Каких знаков? – раздраженно спросил я.
– Явных! Все правила из-за тебя нарушила, не хватало еще, чтоб меня отстранили или того хуже из хранителей разжаловали! Внимательнее будь!
Я недоуменно смотрел на эту вспыльчивую, непутевую девчонку, совершенно не понимая, о чем она мне говорит. Я даже растерялся немного, а она, как будто окончательно пытаясь сбить меня с толку, заговорила вдруг про литературу:
– А помнишь, какая книга у Марины самая любимая? – произнесла она, шагая тонкими пальчиками по корешкам книг на огромном стеллаже.
– Что?
– Любимую Маринкину книгу помнишь?
– «Мастеррр и Маррргарррита», кажется…. Да какие книги?!! Лиля, меня снова убить могут!!!
– Хорошая книга. Мне тоже нравится, и тебе советую почитать, – невозмутимо продолжила Лиля, тыкая пальцем в томик Булгакова.
Я окончательно растерялся, и уже не пытался спрашивать её о чем-то, лишь смотрел, как она пританцовывает на одной ноге, напевая про себя какую-то глупую детскую считалочку:
Восемь, двенадцать – пора улыбаться,
Семьдесят пять – улыбайся опять,
Сто сорок восемь – улыбочку просим,
Семьдесят семь – улыбаемся всем.
Она пропела эту абру-кадабру несколько раз, потом резко остановилась и, кивнув головой на противоположную стену, сказала:
– Красивая картина! Дали, между прочим!
Я обернулся. Там действительно висела картина, изображающая какие-то растекшиеся часы, пустыню и сухое дерево, одним словом – Сальвадор Дали. Опять ничего не понимая, я повернулся к Лиле, но её уже не было. Она вновь исчезла, так и не сказав ничего полезного.
Испытывая совсем не легкое раздражение, я подошел к картине, прочитал название – «Постоянство памяти». Что бы это могло значить? Я поцарапал пальцем полотно, приподнял раму. Ничего. Тогда я снял картину и положил её на стол, долго всматриваясь в изображение. Чушь какая-то! Что за хранитель мне достался?!!
Оставив картину в покое, я вернулся в кресло, размышляя над тем, что говорила Лиля. Какие знаки я не замечаю? Что она имела ввиду? Я крутился на кресле из стороны в сторону (дурацкая привычка из моей первой жизни), в один из поворотов, я оказался лицом к стеллажу с книгами. Взгляд упал на красный переплет, тесненный золотом – тот самый томик Булгакова «Мастер и Маргарита». Действительно любимая Маринина книга, она раз пять её читала, а я так и не удосужился. Я протянул руку за книгой, но она была слишком высоко, пришлось встать. Я полистал страницы, читая выборочные строчки и ища в них какую-то связь с моим нынешним положением. Ничего. Уже отчаявшись что-то понять, я собирался поставить
