и весьма опасные, особенно ночью. Хотя большинство прогрессивных граждан и воспринимали подобные байки, как пережиток тёмного прошлого, всё же редко кто отваживался прогуляться по Лысой горе даже в светлое время суток. В шестидесятые-семидесятые годы большую часть древних деревьев вырубили, и на этом месте возвели новый микрорайон из серых многоэтажек, обступающий последний оплот некогда дремучего леса – лысоверхий холм с трёх сторон. С четвёртой стороны к холму примыкала территория троллейбусного депо. У ворот депо стоял мрачного вида то ли охранник, то ли сторож с буро-зеленоватым оттенком лица и недобрыми искорками в черно-красных маленьких глубоко посаженных глазах. «Прям гоблин какой-то» подумала Оля, и, попытавшись улыбнуться, начала:
– Здравствуйте, я по объявлению о вакансии кондуктора – в троллейбусе прочитала…
– Тебе в Управу, Управа там, – охранник указал корявой лапой на трехэтажное кирпичное здание в глубине огромного двора.
Ольга, пролепетав в ответ нечто типа «спасибо», обойдя охранца, вошла в ворота. Большая часть двора была заставлена старыми, сломанными или ремонтируемыми троллейбусами. Из-за небольшого здания возле ворот навстречу Оле выскочил человек, скорее даже человечек ростом чуть более полутора метров, одетый в нестиранную и, местами рваную одежду. Он, обнимая пустое ведро, пугающе-вкрадчивым голосом спросил:
– Хочешь на рогатом кататься? Да-да, хочешь! Я знаю! Ты же хочешь? Покатаешься, поймешь, да, поймешь, – он разразился сиплым нездоровым смехом.
Ольга шарахнулась от него прочь, и чуть не попала под въезжающий в ворота троллейбус. Раздался громкий противный гудок, несчастная Оля, отпрянула в другую сторону. Из кабины высунулось лицо пожилого мужчины, обросшее седой щетиной.
– Витёк, чтоб тебе нос дверьми зажало, ты на кой девчонку пугаешь!
Витёк схватил ведро, которое до этого использовал, как барабан или бубен, и, размахивая им, нелепыми скачками удалился.
Лицо повернулось к Оле:
– А ты чего под колеса кидаешься? Каждого дебила бояться, это никуда не годится. Это Витёк-дурачок, тут типа уборщика, он относительно безвредный. Новенькая? На работу, небось?
– Да.
– Звать-то тебя как?
– Оля, – выдохнула она, и, придя в себя, добавила: – Ольга.
– А меня Алексей Иванович, а так все называют дядя Лёха, – ответило обретшее имя лицо, – будем знакомы.
Оля отошла, пропуская троллейбус дяди Лёхи, повернула за угол и направилась к красному кирпичному зданию Троллейбусного Управления.
За широкой двустворчатой дверью открывался длинный тёмный коридор, где-то вдали виднелась лестница, ведущая на второй этаж. Оля подождала, пока глаза привыкнут к полутьме, и увидела, что вторая дверь слева распахнута.
– Здравствуйте – сказала она, постучав согнутым пальчиком о косяк открытой двери.
