правильно, тут нормально. Но всё же, из диспетчерской до рассвета лучше не выходить.
Немного озадаченная таким предостережением, Оля допивала чай в молчании.
Последний троллейбус заезжал в парк почти в час ночи. Обычно это был тридцать пятый маршрут «Лысогорье – Городской пляж». Городским пляжем некогда назвали берега озера на окраине города, неблагоустроенные и дикие. Впрочем, истомлённая летним зноем публика всё равно в своё время спешила туда, чтоб искупаться и отдохнуть от суеты города. Правда, за последние лет восемнадцать озерцо несколько обмелело, и медленно, но верно мутировало в болото. Желающих окунуться в зловонную жижу не находилось даже среди подвыпивших горожан, но местность та всё ещё гордо именовалась городским пляжем.
После возвращения последнего блудного троллейбуса в «стойло», охранник запер невысокие ворота. Этой ночью дежурил не тот противный стражник, похожий на гоблина, что так не понравился Оле, а высокий крепкий полноватый мужчина лет пятидесяти – пятидесяти пяти, которого Алёна называла Пётр Петрович. «Он хороший» – рассказывала о ночном охраннике Алёна, «если к нему по-человечески, он всегда навстречу идёт, если кого-то привести, там, на территорию надо, или ещё что…»
Ольга исписала своим красивым крупным почерком последние необходимые бумаги, заполнила все бесконечные и бессмысленные графы в компьютерной программе, и с чувством облегчения откинулась на спинку стула и бросила взгляд на часы – было начало второго. Первые троллейбусы покидали «троллятник» только в пять утра. У Ольги было в распоряжении почти четыре часа свободного времени.
– Пора спать, – деловито сказала Алёна, – ты только будильник ставь, а то вдруг проспишь. И да, у нас дедовщина, не обессудь, но, чур, я сплю на кресле. Ночёвки на стуле моя спина просто не выдержит.
– Бабовщина. У нас бабовщина, – неожиданно рассмеялась Оля, – конечно, спите на кресле, я тут возле столика прикорну.
Алёна ловким отточенным движением разложила кресло-кровать – получилось вполне приличное спальное место.
В «троллятнике» коротали ночь не только Оля с Алёной Николаевной. В тесной стеклянной сторожке ворочался, сидя в мягком кресле, охранник «дядя Петя» как про себя назвала Петра Петровича Ольга. Ночь была холодной, и хранитель «троллятника» согревался горячими, скорее даже горячительными напитками. В огромном ангаре троллейбусного депо работали три уборщицы и пара механиков. К утренней смене троллейбусы должны были стать чуть менее грязными, чуть менее замызганными и чуть менее разбитыми.
Алёна выключила раздражающее глаза и гадко гудевшее люминесцентное освещение. В помещении светила лишь старенькая настольная лампа. Оле не спалось. Преклонив голову на сложенные на столе руки, одним глазом она смотрела в окно. Светлые почти льняные волосы расплескались по столу. Одна прядь легла на клавиатуру компьютера, обвив, обняв собою затёртую кнопку «shift».
