зеркальный блок? Оригинал вполне мог не поверить незнакомому долговязому подростку, посчитать его слова не стоящими внимания, бреднями, мог прогнать.
Обдумав в последние дни эту проблему, я решил оставить своего двойника в покое, не говорить ему ничего о моем существовании и положиться во всем на целительное воздействие времени.
Светлана наведывалась в восемнадцатую палату почти каждый день и выходила оттуда со слезами на глазах. Притаившись где-нибудь в стороне, так, чтобы она не могла меня видеть, я с каким-то болезненным любопытством глядел на эту, ставшую для меня чужой, женщину. Конечно, я замечал, что она страдает, что ей приходится несладко во время посещения восемнадцатой палаты, но в моей душе почему-то не было ни капельки жалости. Если она даже вовремя спохватилась и оставила своего программиста, все равно теперь я не ощущал к этой женщине былого влечения. Любовь, сжигавшая меня долгих восемь лет, ушла безвозвратно.
В последний день перед самой выпиской меня ожидало еще одно, самое последнее потрясение. Я крутился внизу возле кастелянши, ожидая когда она освободится от своих дел и выдаст мне принесенную накануне Зоей Владимировной верхнюю одежду.
Распахнулась входная дверь и я увидел, как в коридор вошла Светлана. Она была не одна. Крепко держась за руку, рядом с ней шли дети.
Я замер и тут же забыл о своей одежде, которую протягивала мне кастелянша. Молча, с трудом удерживаясь, чтобы не подбежать, не поднять ребятишек на руки, я стоял, едва сдерживая слезы, вдруг подступившие к моим глазам.
Значит, не одна прилетела Светлана в Дудинку. А может быть, их привезла теща?
Я смотрел как все трое прошли по коридору и скрылись за дверью восемнадцатой палаты. Что я при этом чувствовал, я просто не могу объяснить. Любовь к детям, боль расставания – все сплелось в моей душе в один огромный клубок переживаний. Я стоял неподвижно, прижимая одежду к своей груди, пока меня не турнула сердитая кастелянша.
– Чего столбом встал на дороге? Отойди в сторону!
Может быть, дети помогут Юрке сбросить с себя настроение равнодушия ко всему, подумал я, поспешно натягивая на себя в своей палате костюм и собирая в хозяйственную сумку оставшиеся в тумбочке продукты, которые не успел сплавить соседям.
Все таки я не нашел в себе сил, чтобы покинуть больницу, пока мои ребятишки сидели у двойника. Я ждал, пристроившись на стуле у входа в нервное отделение, поминутно вставал и заглядывал в коридор. И дождался. Светлана, по-видимому, специально отослала ребятишек раньше, чем собралась выходить сама. Дети вышли из восемнадцатой палаты странно притихшими. Видно, у них в сознании не могло уместиться, что их папа, такой большой и сильный, лежит беспомощно в больнице.
Я не удержался и, когда они остановились у дверей, тихонько мысленно позвал дочку через звездочку внимания.
– Здравствуй, Юленька!
Она тут же повернулась в направлении
