желчно уточнил Мултановский. – Но кто ж вам считает?
Подразумевалось, что весь банкет за его счёт, и он заранее досадовал на непомерные расходы.
– Всё в порядке, Серёг, – сказал Чернакову Никита. – Бери чё хочешь, по-любому чек раскидаем на всех.
Мултановский с нескрываемой благодарностью посмотрел на Никиту.
Брат наклонился к моему уху:
– Ты не обязан для кого-то ходить, спрашивать, понял?..
А Гапон словно бы позабыл о просьбе. Травил очередной анекдот:
– Пьяный заходит в автобус: “А погодка-то заебись!” – пассажиры молчат. Он: “Солнышко-то как светит!” – все молчат. Пьяный: “Ну, раз никого нет, тогда поссу!”
Одиноко похихикал услужливый Шайхуллин и отправился за новой порцией еды и алкоголя.
– Если мы сравним с ситуацией по Москве, – напряжённо произнёс Мултановский, – то там на пушечный выстрел не подпускают к кладбищам частников. Они имеют право только на определённые, спорные виды услуг или торговлю сопутствующим материалом…
– Ну, там своя история, – повёл плечиком Румянцев.
Гапон для увесистости сердито рявкнул:
– Ты, Андрей Викторович, просто вцепился в свой МУП, как вошь за кожух! Времена изменились!..
– Закон, – продолжил вкрадчивый Румянцев, – предусматривает компромиссные формы управления. Кладбищенским оператором может быть как муниципальное учреждение, так и предприятие любой другой организационно-правовой формы. Для развития похоронного рынка нам представляется перспективным разделить комплекс ритуальных услуг. Хотя бы в качестве эксперимента передать часть – подчёркиваю, часть – административных функций…
– Однажды скрестили кибернетику и математику, – вмешался Никита. – Получилась кибенематика!
Трескуче засмеялся Шелконогов. Гапон недовольно зыркнул на Никиту:
– Братан, вот сейчас мешаешь…
Вернувшийся из парной Валера вроде как дружески обрушил увесистые руки-клешни на вялые плечи сразу просевшего под их тяжестью Румянцева.
А Никита передразнил Гапона:
– Из-за печки выполз гусь: “Не мешайте, я ебусь!”
Румянцев сбился с мысли и замолчал. В этот момент вкатился официант, толкая перед собой дребезжащий сервировочный столик. Выгрузил бутылки.
Чернаков, получив свой виски, осведомился:
– Валерк, тебе налить? Не?.. Аркадий? – обратился к Гапону. – Плеснуть?
– Передай, сам налью, – вальяжно ответил Гапон.
Никита сказал нарочито громко:
– Ты, Аркаш, прям дед из частушки… В Эрмитаже как-то дед делал сам себе минет! Возле каждого холста сам себя имел в уста!
Взвыл, словно его ошпарили, Чернаков; Шелконогов прыснул на стол недавним содержимым рюмки. Загоготал, мотая головой, Валерка. Даже хмурый Мултановский позволил себе какие-то
