Он ведь как мать Аниты – провидец. И отправился на ту злосчастную поляну после видения.
– А кто он? – было интересно кто же мой спаситель, которому я как оказывается, жизнью обязана.
– Так я ж и говорю, провидец он. В селе живет, сирота. Почитай уже как пять годков. Ему девять было, когда родители померли – зверь загрыз, так у него-то, как раз после их смерти, дар то и открылся. Все думали, уйдет из села обучаться к магам, а он остался. Пойдем потихоньку, в баньку тебя провожу. Вчера топила, но там еще тепло, и водичка горячая. Алей с магией чего-то перемудрил.
В бане действительно было довольно тепло. Раздевшись под бдительным взглядом тетки Макарии, присела на лавку расплести косу, чтоб промыть волосы в большом тазу, и обомлела… волосы были черными с пепельным отливом и длинной ниже попы.
– Это как же? – я смотрела на волосы и не верила своим глазам.
– Волосы постепенно темнели, а неделю назад перестали, зато расти начали, я тебя каждый день переплетала, – с грустью в голосе сказала женщина. – Давай помогу промыть, сама то в тазике не справишься.
У меня не было слов. На Земле у меня волосы были иссиня-черными и стрижка каре на удлинение. У Аниты волосы были светлые, почти белые, с золотистым отливом и длиной чуть ниже лопаток, а здесь же…
– А глаза какого сейчас цвета? – я подняла вопросительный взгляд на тетку Макарию.
– Разного, – она полила водой из ковшика мне на голову. – В избу зайдем, в зеркало посмотришь.
Вымылась я довольно быстро и, закутавшись в обычный халат, вслед за теткой Макарией отправилась в дом. Изба была небольшой из рубленого бруса. Делилась на две комнаты: жилую и комнату, в которой знахарка принимала больных. Мы зашли в жилую часть дома и меня усадили за стол. В доме были большие окна и солнечный свет, проникая сквозь стекла, освещал комнату довольно хорошо. На столе, за которым я сидела, было небольшое овальное зеркальце, – дрожащей рукой взяла его и, повернув к себе, всмотрелась в уже до боли знакомое лицо. Глаза, некогда голубые, стали карими с золотыми вкраплениями. При том цвет был неоднородный: по краю радужки цвет был темного шоколада, а ближе к зрачку переходил в песочный, почти желтый.
– Рассмотрела? – ставя на стол передо мной миску с тушеными овощами и мясом, спросила тетка Макария.
Я лишь кивнула, не в силах ответить.
– Я тоже испугалась, когда первый раз увидела цвет, но от джинна в тебе только глаза, – магии ноль. Да и будь ты джинной, не была бы полутрупом.
– А почему вы испугались, ведь джинны они же как обычные маги?
– Обычные, да необычные. Вечно живущие они, только когда их половинка умирает, большая часть за ней отправляется, у них как будто сердце умирает. Только сильные могут разорвать связь, да и то, больше пары веков не проживают. А испугалась… Ты – девка, а у джиннов женщин нет. Вот и не по себе стало.
Мясо и овощи были очень вкусными, и уже, когда я доедала, с улицы послышался стук копыт. Тетка Макария, подскочив, вышла
