не веря глазам своим, с ужасом закричала:
– Что это? Не может быть! Страсть какая…
Возле крыльца плавал… гроб. Тот самый, что заключал останки Данилы Матвеевича. Анастасия позвала Глашку и Лушку. С их помощью разбухший дубовый гроб с неимоверными трудами подняли на крыльцо.
И вскоре вода пошла на убыль. Часа через три, то есть в самый полдень, наводнение почти полностью схлынуло.
Вдову навестил Александр Петрович Сумароков. Болезнь помешала ему присутствовать на похоронах. Он собирался уезжать в Москву, но, прослышав о необыкновенном случае с гробом, решил утешить Анастасию и отдать краткую эпитафию – для высечения на надгробном памятнике:
Под камнем сим лежит мой муж.
Ко мне он не вернется уж.
Эпитафия содержала некий намек.
Вдова, питая полное доверие к замечательному человеку, рассказала ему всю историю, ничего не утаив. И при этом добавила:
– В случившемся усматриваю волю мужа, дабы виновник его злой кончины получил должное возмездие. Дайте знать, Александр Петрович, о лиходее тому, кому положено сие по службе.
На другой день поэт отъехал в Москву, но перед тем поведал о происшествии фельдмаршалу Голицыну. Тот, не разобравшись в сути дела, приказал арестовать и Ваньку-повара, и безвинную вдову. Так они оба оказались в каземате.
Эпилог
Но истина все ж восторжествовала. Когда Голицын довел до сведения императрицы о столь необычном случае, как приплытие гроба к крыльцу дома, где было совершено злодейство, и назвал фамилию Семеновой, та упрекнула князя:
– Почто ты забыл юную прелестницу, с которой танцевал в Смольном дворце? Такая не могла совершить столь бесчеловечный поступок.
Анастасия была в тот же день освобождена и вознаграждена за претерпение безвинных страданий: Екатерина подарила вдове свой миниатюрный портрет.
Ванька был порот, клеймен и навечно отправлен в Сибирь.
Поэт Сумароков уже 1 октября того же, 1777 года скончался в Москве. Его эпитафия была выбита на граните надгробия Данилы Матвеевича, своевременно вновь похороненного и к вдове действительно больше никогда не возвращавшегося.
Голицын, желая доставить приятность императрице, предлагал ей сделать такие водяные фонтаны, кои в случае нового наводнения выбрасывали бы влагу до самого неба и рассеивались в тучах. Из этих фантазий, понятно, ничего не осуществилось.
Зато той же осенью великий Гваренги закончил сооружать чудные решетки оград Летнего сада. Они были позолочены и вызывают всеобщий восторг по сей день.
Дочь палача
Этой страшной истории более двух сотен лет. Она поразила умы ее современников лютой и беспричинной жестокостью. Любимец двора поэт Михаил Херасков говорил Екатерине Великой: «Злоба сия может поколебать в человеке благородном уважение к людскому племени». Оберегая чувства своих читателей, я не стал бы печатать эту историю. Однако она нам интересна тем, что
