для самого себя. И все же я спрашиваю Рину об ее муже. Неожиданно я смею задавать достаточно острые вопросы: «Что происходит с тобой и Натаном, вы меня просто сводите с ума». И Рина непривычно низким голосом отвечает: «Есть трудности. Натан человек талантливый, необычный во всем. Но женщине вообще-то хорошо с человеком обычным».
Опять звонит телефон. Рине сообщают, что Натан решил вылететь раньше назначенного времени, вечерним самолетом. Рина спрашивает секретаршу, надо ли принести ему что-то из дому. Мысль ее всегда практична, подобно телу, которое каждый миг знает, что от него хотят. Именно в этот миг кто-то скребется в дверь. Возвращается тигр. Меня она не слышала, когда я вошел, его же слышит мгновенно, гладит по шерсти, освежает его спину мягким влажным полотенцем, ставит возле него прозрачное ведерко с водой. Тигр пьет, смотрит на меня, но не приближается. Когда-то я думал, что взгляд людей тянется к тому, о чем они думают в этот миг. Позднее, я открыл, что любящие смотрят друг на друга лишь в моменты волнения. В последнее же время я видел людей, которые смотрят друг на друга в момент слабости.
Вспоминаю о списке Натана. Если начну искать его в кармане, мои движения могут возбудить тигра. Можно напрячь память и вспомнить, что было в том списке. Я помню костюм, но не стоит его искать, чтобы потом крутиться с такой тяжестью. Брошюры, несомненно, ему более важны. Спрашиваю Рину. Она отвечает, что овчинка выделки не стоит: «Библиотека Натана полна неупорядоченных груд книг и брошюр. Только в последнее время он купил уйму новых книг, словно хочет заняться новым исследованием. Если ему понадобится что-то дополнительное, он может сказать мне или сам прийти за этим». Я колеблюсь: передать ли ей список Натана. Решаю, что не следует этого делать, а просто как можно быстрее смотаться.
– 10 —
Жена моя Рахель встречает меня с неожиданной для меня радостью. Честно говоря, она никогда не отличалась желанием побаловать меня, но никогда не забывает, что мы муж и жена. Такие товарищи, как Натан и Рина, видятся ей лишними. Она считает, что, экономя деньги, мы сможем стать независимыми от моей работы у Натана и не зависеть от их «сумасшедших капризов и не менее безумных идей». Я рассказываю Рахель, что по дороге домой видел на улице две-три пары, идущие рука об руку. Мне кажется, после многолетнего перерыва можно снова и нередко увидеть мужчину и женщину, держащимися за руки.
Умывая лицо, я замечаю, что волосы у меня значительно почернели за последние две недели. Как это может быть, чтобы волосы седели, а потом часть из них опять темнела? Я ворошу волосы Рахель, как бы невзначай, и при этом говорю совсем о другом. Рахель слабенько гладит мою руку и предлагает мне попытаться снова поработать над статьей в газету. «Твои статьи написаны ясным языком и могут повлиять на людей. Быть может, напишешь об изучении ТАНАХа в стране, о страхе некоторых, которые боятся, что дети будут изучать оригинальные произведения». Мне странно, что Рахель до такой степени вмешивается в мои писания, и
