Это был первый раз, с тех пор как я оказалась в больнице, когда эта медсестра проявила по отношению ко мне тепло и симпатию.
– Хочешь, я почищу тебе яйцо, куколка?
– Нет! Ни в коем случае! – я закричала, – я должна его разрисовать.
– Ты умеешь рисовать?
– Конечно, я училась у художника.
– Посмотрите-ка на нее!
– Что вы хотите, чтобы я нарисовала? Цветок?
– Да, я хочу красный цветок!
Я окунула кисточку в воду, взяла красную краску, и в тот же момент появился цветок.
– Ой, ты – настоящая художница!
– Что еще?
– Святую Марию! – сказала она с сомнением.
– Я не могу, у меня нет иконы.
– А, я понимаю. А Иисуса на кресте ты можешь нарисовать из головы?
– Я попробую.
– Но если не получится хорошо, не порть яйцо.
– Нет, его можно просто помыть, и рисовать заново, когда оно высохнет.
Иисус вышел немного кривым, из-за волнения.
– Отлично! Теперь нарисуй два цветка и ленту.
Я выполнила просьбу. Яйцо было готово.
– Смотрите!
Две сестры вошли в комнату и были удивлены моими успехами.
– Эта девочка просто поразительна! – сказала одна другой, не скрывая от меня своего удивления.
– Но это не удержится! Возьмут яйцо в руки и все сотрется.
– Правильно, – сказала третья – надо покрыть лаком. Надо спросить у кладовщика, остался ли у нас еще лак.
Через несколько минут появился кладовщик. Он нес огромный распыляющий аппарат для лака.
– Это?! – прокричал он. – Это слишком маленькая вещь!
– Тогда распыляй с расстояния.
– Лак разбрызгается по полу!
– Ничего страшного! – сказала сестра – пол будет красивее!
Десятки, даже сотни яиц я раскрасила в этой больнице до того, как я выписалась.
В этой суматохе и удивлении вокруг яиц мне забыли принести еду. В коридоре послышались крики на немецком. Я сильно испугалась. И сестры тоже. Они выбежали в коридор и закрыли дверь. Я слышала, как кто-то бегает. Громкий и сердитый разговор на немецком. Смиренные голоса сестер. Врачей в больнице не было. Они обе уехали в центр, чтобы разобраться по поводу снабжения. Сестры не разговаривали на немецком и дрожали от страха. Я взяла колокольчик, который лежал около меня, и позвонила. В дверной щели появилось перепуганное лицо сестры Поплавской.
– Сейчас не время, привезли больных, похоже, что их солдаты без сознания… мы не знаем, что делать. Может, ты знаешь еще и немецкий?
Мое сердце бешено колотится. Набираюсь смелости и отвечаю:
– Немного. Приведите их ко мне, сейчас же.
Дверь открылась. Вошел высокий мужчина и начал что-то говорить. Я ничего не поняла.
– …лангзам, лангзам. Вас волен зи, бите? (Медленнее, медленнее. Что вы хотите,
