оей власти. Полагаю, это в достаточной мере вознаградит меня за все те годы, что я принужден был выслушивать его идиотские политические суждения и нелепые социальные теории.
– Мой отец был против рабства, – ответила Клеменс, чувствуя, как в ней нарастает гнев. – И большинство просвещенных людей думают так же. Вас никто не заставлял слушать то, во что вы не верили… Вы могли спорить с ним, пытаться опровергнуть его суждения. Но для этого нужен интеллект и принципиальность, а у вас их, видимо, нет, не так ли, дядюшка?
– Высокомерная стерва. – Льюис вскочил с дивана и подошел к отцу. Нахмурясь, он смотрел на Клеменс. Она часто видела, как кузен, стоя перед зеркалом, придавал своему лицу это хмурое выражение. Видимо, считал, что оно облагораживает его невзрачное лицо. – Жаль, что ты не мальчишка… Твой отец не уделял должного внимания твоему воспитанию… И посмотри, на кого ты похожа – на настоящего сорванца.
Клеменс почувствовала, как щеки заливает румянец, слова Льюиса больно ужалили ее. О соблазнительных формах она и не мечтала, но несколько месяцев назад у нее наконец появилась небольшая грудь и бедра чуть округлились. Правда, теперь аппетит у Клеменс был как у мыши, и она так похудела, что на вид ей снова можно было дать лет двенадцать. Клеменс прекрасно понимала, что с учетом высокого роста, унаследованного от отца, она теперь выглядела как мальчик-подросток, обряженный в женское платье.
Словно защищаясь, Клеменс подняла руку и коснулась волос, уложенных в простую прическу. Эти гладкие шелковистые волосы цвета золотистого меда были единственным ее украшением.
– Если бы я была мальчиком, мне не пришлось бы слушать, как вы строите отвратительные планы относительно моего замужества, – резко сказала девушка. – Впрочем, кем бы я ни была – мальчиком или девочкой, вы все равно наложили бы лапу на мое наследство, я в этом не сомневаюсь. Неужели деньги – это единственное, что вас волнует?
– Мы – купцы. – Лицо дяди Джошуа побагровело от едва сдерживаемого гнева. – Мы делаем деньги, в отличие от твоих аристократических родственников, которые палец о палец не ударили, чтобы заработать хотя бы грош.
– Папа был младшим сыном в семье, он сам составил себе состояние…
– О да, младший сын герцога Эллингтонского. В какой нищете он, должно быть, рос и какие страдания претерпел.
В запасе у Клеменс была еще одна карта, которую она пока еще не разыграла. Теперь, подумала девушка, самое время пустить ее в ход.
– Мои английские родственники очень влиятельные люди, – сказала она, – вы же не хотите враждовать с ними?
– Отсюда до Англии путь неблизкий, и тут, в Вест-Индии, они никакого влияния не имеют, – самоуверенно парировал Джошуа. – Здесь последнее слово за губернатором и банкирами. В скором времени Льюис, возможно, решит перебраться в Англию, вот тогда ваш брак сослужит ему хорошую службу.
– Поскольку я не имею намерения выходить замуж за кузена, никакой выгоды он не получит.
– Ты станешь моей женой. – Льюис подскочил к девушке, схватил за руку и повернул к себе.
Глядя ему в глаза, Клеменс старалась не морщиться от боли, хотя сильные пальцы Льюиса все сильнее впивались в ее запястье.
– О свадьбе будет объявлено в ближайшее воскресенье.
– Я никогда не соглашусь на это, ты же не потащишь меня к алтарю силой? Подумай о том, что скажут люди.
Клеменс старалась говорить уверенно. Девятнадцать лет она жила в мире и спокойствии, окруженная отцовской любовью, а теперь лицом к лицу столкнулась с предательством и жадностью. Клеменс приходилось нелегко, но гордость и отчаяние придавали ей сил.
– Это верно.
Девушка удивленно посмотрела на дядю, он улыбался, и голос его звучал спокойно и уверенно. Клеменс поняла, что Джошуа предусмотрел и такую возможность, и потому ее отказ ничуть не смутил его.
– У тебя два выхода, моя дорогая племянница. Ты можешь вести себя прилично и добровольно пойти под венец с моим сыном, или он каждую ночь будет приходить в твою комнату, пока не сделает тебе ребенка, и тогда тебе уже не отвертеться от этого брака.
– А если я и в этом случае не соглашусь? – спросила Клеменс, испытывая тошнотворное чувство страха.
– На островах большой спрос на здоровых младенцев, – улыбнулся Льюис и привалился к столу. – Будем продолжать до тех пор, пока ты не одумаешься.
– Ты… – Клеменс задохнулась от гнева. – Ты продал бы своего ребенка в рабство?
Льюис пожал плечами:
– Какая польза от незаконнорожденного ублюдка? Выходи за меня замуж, и твои дети ни в чем не будут нуждаться. Откажешься – и их страдания будут на твоей совести.
– Моим детям нужен порядочный отец, –
