в инвалидной коляске. Ее лавандовые глаза были затянуты блеклой пленкой. Русые волосы заплетены в толстую косу. Она еще не была стара, почему же они все говорят, что она при смерти? Тоненькая фигура сидит неподвижно, закованная в этом уродливом кресле. Это кажется нелепым, женщина слишком красива, чтобы быть без движения, быть инвалидом. Нет… Нет, но она… она моя мать.
Мои пальцы подлетели к моим губам. Я никогда не знала ее, услышала о ее существовании сутки назад. Но… увидев ее, на мои глаза навернулись соленые слезы. Почему? Снова это «почему»! Почему я так реагирую?
– Подойди же к ней, – мягко сказал мне Валентин, поднявшись из-за стола. – Лулу, не бойся, это твоя мать. Подойди к ней и обними. Не бойся проявлять свои чувства – это в тебе говорит кровь де Мармонтелей! Кровь тянется к крови, наслаждайся этим моментом, сестра моя!
Подошла. Но не обняла. Я опустилась на стул рядом с ней. Боялась даже притронуться к этой женщине, хоть слезы уже давно заливали мои щеки. Наше сходство было потрясающим. Она действительно моя мать. Вот, оказывается, что это за чувство. Зов крови… Было такое ощущение, что знаю о ней все. Абсолютно все. Мы настолько похожи… Как две идентичные капли воды. Такого просто не бывает.
– Она не разговаривает, сестра моя. Наша мать обиделась на меня и дала обет молчания. Но это не должно помешать вашей встрече. Какие обиды могут стоять между тем фактом, что она твоя мать, а ты ее дочь?
Моя ладонь каким-то образом коснулась ее прохладной руки. Мама вздрогнула. И я тоже. Это было похоже на легкий удар током. Я сжала ее руку. И вдруг она положила поверх нашего рукопожатия свою ладонь и тоже сжала ее.
– Лулу, – выдохнув мое имя, мама затряслась вся и… из ее невидящих глаз тоже покатились слезы.
Мой лоб упал на ее плечо. Я больше не смогу сказать, что она мне никто. Как объяснить то, что я к ней чувствую? Как объяснить эти металлические оковы на сердце? Как объяснить эту непонятную боль?!
Она сжимала мою руку и гладила меня по волосам. Шептала мое имя и плакала. Мы обе плакали и как будто только мы вдвоем понимали, почему.
– Ну, все! Все, довольно! – Валентин хлопнул несколько раз в ладоши. – Пора праздновать, а не лить слезы! Шаманское! Где наше шампанское?!
Завтрак, наконец, начался. Брат отсадил меня от матери, мотивировав это тем, что нам всем надо спокойно поесть, а мне стоит отдохнуть после дороги. Мне и Эврарду, который тоже был здесь. Пока длился завтрак, мальчик продолжал петь, а мой брат завел беседу со своим другом. Они обсуждали политику Франции. Я пока решила промолчать о возвращении. Побоялась заговаривать об этом при моей… моей матери. Я спрошу у Валентина позже, как только появится возможность поговорить наедине. Без Эврарда и мамы. Я теперь больше, чем уверена, что все не так плохо, как мы с моей мамой Ниной решили с самого начала.
– У моей очаровательной сестренки здоровый аппетит, – подмигнул мне брат с другого конца стола.
Эврард
