слишком? – Я кручу свечу в руках. Она удачно контрастирует с моими длинными ногтями, покрытыми черным лаком.
– Нисколько, поверь мне, – отвечает Сэди. – Не желаешь еще несколько чайных, чтобы выложить романтическую дорожку к постели? – Она театрально вздыхает и обмахивается ладонью.
Я смеюсь и качаю головой.
– Нет, ни за что. Так банально. К тому же у Кайдена привычка бросать свои вещи. Что если случится пожар? Нет уж.
Сэди со смехом убирает коробку и пробивает мою покупку.
– Повеселись, – подмигнув, говорит мне она на прощанье.
Взяв у «Нэнси» напротив магазина Сэди, холодную закуску, я выезжаю с Эдж-стрит на Ханни Плэйс и проезжаю мимо торгового центра. Уже через десять-пятнадцать минут центр города и жилые дома остаются позади. Я осторожно веду «Аккорд» по дороге, над которой низко висят кроны деревьев. Выключаю музыку, предоставив птицам заполнять тишину. Через открытые окна по салону машины гуляет теплый весенний ветер. По моим ногам вдруг начинает нестись холодок, когда я представляю сегодняшний вечер.
Черт возьми, я словно в первый раз увижу его. Между нами столько всего было, что я не должна волноваться.
Но я волнуюсь.
На подъездной дорожке стоит папин черный «форд». Я паркуюсь рядом и выхожу из машины. Когда я уеду в колледж, то скорее всего, оставлю машину здесь. До Виктории можно добраться только на пароме, так что у меня нет ни желания и необходимости заморачиваться с машиной.
Дома меня встречает оглушающая тишина. Впрочем, как и всегда. Я больше не спрашиваю родителей, будем ли мы ужинать сегодня вместе, так как в большинстве случаев любой из них находит повод поужинать вне дома. К тому же сегодня я даже не думаю об ужине, потому что мысли заняты совершенно другим.
Я знаю, что мои родители меня любят. Я знаю, что им не все равно, что происходит в моей жизни. Но ту пропасть, которую они создали между друг другом, а затем и между собой и мной, очень сложно перепрыгнуть. И я сомневаюсь, что когда-нибудь на это решусь.
Так комфортнее. А комфорт не что иное как привычка.
В своей солнечной спальне я снимаю школьную форму и ненадолго проваливаюсь в дремоту. Сквозь сон слышу голос папы, затем звук отворяющейся двери.
– Трейс, ты дома?
Я с трудом отрываю голову от подушки.
– Нет, – сонно отвечаю я.
Папа игнорирует мой сарказм.
– Я уезжаю в город до завтра, тебе что-нибудь нужно?
Мне хочется улыбнуться. Он спрашивал так, когда я была маленькой.
– Нет, папочка, – меняю я тон.
Он все еще мнется у двери.
– Мы еще поговорим о твоем поступлении?
Я резко сажусь.
– Конечно, нет. С чего вдруг? Я уже поступила.
– Трейси, – папа качает головой.
– Я не хочу больше спорить, – устало говорю я. – Пожалуйста, не нужно.
Папа меняется в лице, когда видит, что у меня
