защиту, он должен делать именно это. Защищать ее.
Верити лежала в постели и дрожала. Дневное тепло еще держалось в комнате, но она не могла остановить дрожь. Ее память отказывалась прислушиваться к мудрым советам, храня в себе нежную силу его рук, ласковую настойчивость поцелуя. Это уже было достаточно скверно, но и тело присоединилось к предательству, приводя ее в изумление. Что за развратное создание внутри ее исходило болью и трепетало при одной мысли о поцелуе, длившемся не более трех секунд?
Все равно что целую жизнь. Она не посмеет увидеть его еще раз. Она мрачно призналась себе, что это не ему она не доверяет. Скорее, она не может доверять себе. Все ее существо кричало, требуя позволить ему прикоснуться к ней, обнять ее.
Остановись! Он хочет гораздо большего, чем просто обнять ее. Он хочет именно того, чего хочет Годфри. И ничего другого.
Нет! Она не согласится, она не может. Она не должна. Все не настолько плохо, чтобы продаваться в блуд. Кроме того, возможно, он не хотел делать ее своей любовницей. Возможно, она совершенно не поняла его, а он просто хотел переспать с ней, пока находится здесь. Это гораздо более вероятно. Даже если он хотел большего… Она шарахнулась от этой мысли, потрясенная собственной слабостью.
Тихий голосок поинтересовался: долго ли она сможет удерживать Годфри на расстоянии? Может быть, лучше…
Нет! Если бы только она могла придумать, как уйти, достигнув совершеннолетия! Осталось чуть более года. Она закрыла глаза в отчаянии перед горькой действительностью. У нее нет ничего – ни денег, ни знакомств. Она не будет в большей безопасности, если уйдет.
Легкий стук в дверь заставил ее подскочить. Кого тут волнует вежливость, чтобы стучать? Конечно, не Годфри…
– Селина? Вы не спите? – Глубокий голос вонзился в нее, точно копье. Что ему могло здесь понадобиться?
– Н-нет…
– Могу я войти?
– Как я могу остановить вас?
– Сказав «нет», – послышался тихий ответ.
Встревоженная, она поняла, что произнесла последние слова вслух. И что она останется в безопасности, даже если позволит ему войти.
– Входите. – Она почувствовала, что это простое слово поставило ее на край пропасти.
Поплотнее подоткнув одеяло, она опасливо следила, как открывается дверь и входит Макс. Лампа, которую он нес с собой, распространяла мягкий мерцающий свет, и она увидела его лицо в тени таким, каким оно помнилось ей эти пять долгих лет. В этом свете она могла почти забыть, что его имя Блейкхерст. Она почти могла притвориться, что это был один из ее снов, в котором произошло чудо и Макс приехал ее забрать. Почти.
– Можно мне сесть?
– Если найдете на что, – сказала она умышленно неприветливо.
К ее совершенному ужасу, он устроился на выступе дорожного бюро. Он, казалось, держался напряженно. Может, оттого, что ему было неудобно сидеть? Потом она увидела, как вспыхнули его глаза в свете лампы, и ей
