России. Знать бы тогда…
Иногда он долго думал. Над тем, как прошла его жизнь, с кем и как он воевал, и самое главное – ради чего? Ради чего они воевали, если результатом – вот это?! Что же они сделали не так, ведь они воевали честно и храбро, и ни один не дрогнул и не побежал?
Из спецназа его турнули в девяносто шестом – в те дни они стояли в Грозном, крупные силы боевиков ворвались в город. Первым делом захватили вокзал, буквально смяв его защитников – там боевикам кто-то оставил подарок – вагон гранатометов и огнеметов. Тогда он, уже будучи майором, не взял грех на душу, отказался исполнять приказ – покидать укрепленные позиции и идти на деблокирование окруженных неподалеку чеченских ментов – без связи с ними, без бронетехники, без поддержки, безо всего – просто сказал открытым текстом по рации, что остается на позициях и никуда не пойдет. А в ответ на визгливый крик непонятно откуда взявшегося на частоте «командующего» – просто послал его по известному адресу.
Тогда они выстояли. Оружия и патронов было достаточно – у них в комендатуре комендант запасливо приберег по двадцать БК на ствол, была и жратва. Не было воды – ночами, когда немного затихало, самые отчаянные ползли за несколько десятков метров к канаве и черпали там грязную, вонючую воду, а потом ползли обратно. Ее было немного, этой драгоценной влаги, хватало только раненым – но они тогда выстояли. И он выстоял, – когда отдавший идиотский приказ полковник орал на него, он еще терпел. Но когда он схватил его за погон, пытаясь сорвать, – он сделал шаг вперед и резко, как в пацанской драке, ударил коленом в пах – так что не ожидавшего этого полковника просто вывернуло наизнанку, и весь тот обильный обед под водочку, который он скушал на Северном, извергся наружу…
Иногда он сравнивал – эту войну и ту. Эта была какой-то не такой, чистенькой… и одновременно подлой. Там, в Грозном, они воевали, и воевали до этого в зеленке, они схватывались с врагом на равных, убивали и умирали. Их врагом были бородачи – молодые, нечесаные, заросшие бородами дурнопахнущие фанатики, которые так привыкли грабить, что больше ничего и не видели, кроме этого. Их врагами были офицеры – такие же офицеры той же самой Советской Армии, как и они сами – иногда по связи они выходили друг на друга, расспрашивали, где и кто служил, вспоминали. Ходили слухи, что где-то ходили и на нейтралке вместе пили водку, стараясь забыться, уйти и не видеть всю эту грязь и мерзость, в которую их втаптывала родная страна. Были и волчата – совсем еще неподросшие пацаны, взявшиеся за автомат; в Чечне был культ оружия, культ силы, там мать никогда не приедет в отряд забирать своего сына, как бы плохо ни воевал его командир – а плохо воевали к тому времени почти все, опытных повыбили. И вот эти волчата, только и знавшие «Аллах Акбар!» – смело бросались вперед, паля из автомата, они готовы были умереть, но забрать на тот свет с собой одного-другого ненавистного им русиста, они больше всего зверствовали над захваченными в плен молодыми русскими солдатами, вымещая на них свой щенячий,
