мог знать! Но в любом случае в Москву теперь тебе возвращаться некуда, квартиру взяли за долги.
– Как же мне быть?
– Оставайтесь с Сашкой в Австралии – я продлю тебе визу, а через пять лет получите австралийское гражданство. Ты согласна?
Осунувшаяся от горя Лариса слабо кивнула.
– Да, Оленька, что же мне еще делать? Спасибо тебе, что приютила нас. Сашеньке только… Сашеньке только ничего не говори про Дениску. Андрей, господи, Андрей! Как же он мог такое допустить!
В середине декабря Андрей приехал в Люблино днем, когда Денис был в школе. Лицо его опухло, глаза покраснели, и от него сильно несло перегаром. Не сказав ни слова открывшему дверь отцу, он скинул сапоги, сбросил в прихожей на пол покрытую снегом куртку и, пройдя в комнату, почти упал на диван. Сергей Денисович последовал за сыном, опустился на стул напротив него и молча ждал.
– Папа, – глухо произнес Андрей, – Ольга сообщила мне, что Лариса и Сашка погибли.
Сергей Денисович сидел неподвижно, взгляд его скользил по лежавшей на столе статье, над которой он работал, до прихода сына.
– Как погибли? – голос его внезапно охрип, и ему не сразу удалось продолжить: – Этого не может быть! Ты пьян!
– Да, я пил! Потому что… На, читай, Ольга прислала мне вырезку из газеты – второго декабря под Сиднеем столкнулись грузовой и пассажирский поезда, много жертв. У нас по телевизору тоже об этом говорили в новостях, ты забыл? Ольга пишет, Лариса с Сашенькой ехали тем поездом и…
Не договорив, он закрыл лицо руками. Сергей Денисович взял у него газетную вырезку и начал медленно читать вслух, переводя с английского:
– …второго декабря девяносто девятого… много жертв, – он судорожно втянул воздух, прижал руку к сердцу и тяжело откинулся на спинку стула, – Дениске… Дениске пока ничего не говори, пусть подрастет, потом… Дай… накапай мне корвалол, Андрюша… на кухне.
Испуганный Андрей бросился на кухню за корвалолом.
Глава вторая. Хоспис в Гаденвэйле
Белое двухэтажное здание на Норд-стрит архитектурой своей походило на старинный замок, как, впрочем, многие дома в этом красивейшем районе Мельбурна – Гаденвэйле. По всему периметру второго этажа тянулась открытая веранда с колоннами, главный вход венчала круглая башня. Верхний этаж башни занимал кабинет Анны Гримвэйд.
Здание хосписа в Гаденвэйле
Сидя за своим столом, Анна могла свободно обозревать всю примыкавшую к зданию территорию и теперь, случайно бросив взгляд в окно, она увидела коляску, съезжавшую с веранды по пологому настилу. Тут же зазвонил телефон на ее столе, и в трубке гулко зазвучал встревоженный голос медсестры Марты Даллас:
– Простите, Анна, Эндрю Торнклиф спустился в сад.
Анна поморщилась.
– Вы должны были ему помешать, – недовольно сказала она. – Очень
