походил. Обычная московская многоэтажка, населенная людьми, которые пытаются выжить на скромную зарплату. Звонок имитировал пение соловья. Не успело чириканье стихнуть, как из-за двери послышался визгливый, уже знакомый мне женский голос:
– Лизка, ты?
– Да, – пропищала я.
– Сколько раз говорено, не шляйся по ночам, – закричала мать, возясь с замками, – вчера после полуночи пришла, сегодня, спасибо, пораньше вернулась. Почему по мобильному не отвечаешь?
Дверь распахнулась, я увидела крепкую женщину в джинсах и футболке.
– А где Лиза? – удивилась она.
– Наверное, веселится в клубе, – предположила я. – Разрешите войти?
– Нет, – отрезала Райкина, – незнакомых я в квартиру не впускаю.
– Добрый вечер, Марина Степановна, – сказала я, – нас можно считать почти подругами. Сегодня мы два раза беседовали по телефону. Меня зовут Евлампия Романова.
– Тут какая-то ошибка, – попятилась хозяйка, – откуда вам известно мое имя?
– Из базы телефонной станции, – открыла я секрет, – ваш номер определился на экране мобильного. Остальное дело техники.
– Лиза, – прошептала Райкина, хватаясь за вешалку, – вы из полиции! Что с девочкой?
Я замахала руками.
– Нет, нет, успокойтесь. Речь идет о Евгении Ковалевой. Вы требовали у нее денег за молчание. Сначала миллион рублей, а затем увеличили цифру в десять раз.
Райкина сжала губы в нитку, я живо втиснулась в тесную прихожую, захлопнула дверь и посмотрела на хозяйку. Но Марина Степановна уже успела прийти в себя и наметить план действий.
– Врет! – с жаром воскликнула она.
– Кто? – уточнила я.
Хозяйка наклонила голову и ринулась в атаку:
– Распрекрасная ваша Евгения Ивановна, разлюбезная Ковалева! Владелица частной гимназии! Разве можно доверить своего ребенка педагогу, который родного сына воспитать не может? Знаете, какой ее Сева? Вор, насильник, педофил, сутенер!
– Серьезные обвинения, – сказала я. – Всеволод пытался принудить вашу дочь к половой связи?
– Мерзавец! – взвизгнула Марина Степановна. – Лизочке едва пятнадцать исполнилось. Она маленькая! Ни о чем, кроме школы, не думает. Не девочка, а нежная незабудка. Ковалев негодяй!
– И вы решили получить деньги за потерянную дочкой невинность? – уточнила я. – Звонили Ковалевой, шантажировали…
– Брешет она. Не было этого! – затрясла головой Райкина.
– Вы никогда не набирали номер матери Севы? – уточнила я.
Марина честным, открытым взором посмотрела на меня.
– Где я могла телефон взять?
Я открыла рот, чтобы уличить врунью, но тут в дверь позвонили.
– Лиза! – заорала хозяйка и, не задавая никаких вопросов, ринулась к двери, вопя: – Доченька, к нам из полиции пришли! Ковалева наплела…
Договорить фразу она не успела,
