гор прошли затяжные ливни. Ручьи стали шире втрое, переполнили водами и эту реку, бурлит, вот-вот выйдет из берегов. Лучше бы, конечно, отыскать брод, но, как назло, на этом берегу толпятся эти жалкие куявы, голосят по-бабьи, им-де на время наводнения срываться с насиженных мест, погибнет зерно на полях, а родные огороды не увезешь на телегах…
Придон толкнул коня, тот фыркнул, как рассерженный кот, но послушно бросился в бурные волны. Придон соскользнул с седла, поплыл, даже не держась за седло. Сзади обрушилась волна, это с разбега вломился в водные хляби гороподобный конь Аснерда.
Вскоре слева показался конь в яблоках, поплыл, как быстрая рыба, рядом голова Вяземайта. Волхв не просто держится за седло, а будто бы даже тянет за собой коня, помогает. Придон вспомнил рассказы, что род Вяземайта тянется от речного бога, тот даже коней его роду дарит своих, водяных.
Придон наддал, выбился из сил, но выбрались на берег с Вяземайтом ноздря в ноздрю. Ноги подломились, он ухватился за стремя, чтобы не упасть на песок.
Вяземайт тут же вскочил в седло, быстрый и ничуть не уставший. Придон со стоном взобрался на конскую спину, толкнул коня пятками под бока.
– Догоняй, не позорь меня!
Сзади слышались плеск и голоса, это выбирались на берег Скилл с Аснердом. Олекса и Тур были еще на середине реки.
Вяземайт ехал неподвижный, суровый, молчаливый, как всегда. Придон помнил, что из волхва слова надо тащить клещами.
– О чем задумался? – спросил он задиристо. – Как хороша Куявия? – Ему до писка в груди хотелось поговорить о Куявии, перемыть косточки всем, с кем общались, мужчины любят сплетничать больше женщин, затем обязательно перевести разговор на Итанию, но так, чтобы волхв сам заговорил о ней…
К его удивлению, Вяземайт после паузы все же сказал мирно:
– Да так… Нет, не Куявия, конечно. Вспомнился родительский дом, где впервые поскакал на палочке… Где меня подбрасывали к небу могучие руки отца.
– И все? – спросил Придон.
Тот покосился на тцарского сына, усмехнулся.
– Нет. Вспоминал ручей, у которого впервые встретился с девушкой. Вспоминал кувшин воды, который подала. Ее руки, запах ее волос. Вспоминал и утреннюю росу на помятой траве, когда я вскочил и проводил ее к дому.
Придон спросил с замиранием сердца:
– А ту… которую любил? Вспоминаешь ли теперь?
Тяжелые густые брови Вяземайта слегка приподнялись. В голосе прозвучало удивление:
– Нет, конечно.
– Почему? – спросил Придон разочарованно. В груди стало пусто, словно от слов Вяземайта что-то могло измениться.
– Она всегда у меня перед глазами, – ответил Вяземайт ровным голосом, чересчур ровным. – Ни на миг… ни на миг я ее не забываю.
Конь под ним рванулся вперед, Придону на миг почудилось, что с боков выметнулись крылья. Несколько мгновений провожал остановившимися глазами удаляющегося всадника, за спиной загрохотали копыта.
– Ого! –
