как страшно, когда чужой человек знает то, что не мог видеть никто? Скажем, как ты пьешь у себя дома чай и грызешь ногти, проглядывая кроссворд в журнале за 1969 год, время от времени косясь на дверь и прислушиваясь к стуку лифта. Людей нервирует, когда о них известно чуть больше, чем они сами этого хотят…
– Да. Но…
Я знала, что эта тема актуальна для нас обоих, но до сих пор гадала, кто же была эта актриса и что могло взвинтить ее.
– Ты переписал для меня эти пасквили?
– Да… Но… видишь ли… – Он придвинул свой стул и погладил клавиатуру компьютера. Этот жест на языке нашей тройки считался особо доверительным, чуть ли не интимным, никому другому я в жизни бы не позволила даже стоять рядом с моим письменным столом, не говоря уже…
– Я прочел их все. Но, Диана, я, конечно, не могу показать их тебе, чтобы еще больше не скомпрометировать мою знакомую, тем более, что почерк… Видишь ли – это сразу же бросилось мне в глаза – почерк женский.
Я вспомнила о Паве его каллиграфическую шедеврятину вполне можно было принять за женский почерк, да и стиль, и манера…
– Я промучился над ними ночь, снова и снова натыкаясь на подтверждение догадки. Утром я был уже у нее.
– Ну и?..
– Речь шла о преследовавшей ее женщине! Это-то, по ее признанию, делало совершенно невозможным рассказать обо всем мужу! – Слава посмотрел на меня, лихорадочно кусая губы, но услышанное не произвело на меня ровным счетом никакого впечатления. Он несколько разочарованно продолжил. – Эта женщина опасна. Рита познакомилась с нею лет двадцать назад, и давно забыла о ее существовании, а теперь просто напугана и сбита с толку. Мы не знаем, как ее найти, она не дает возможности объясниться.
«Ага. Вот наш скромник и сказал «мы». То-то еще будет».
– …Короче, сделать ничего нельзя, и не будем об этом. Собака, которая долго лает, как правило, не кусает. Я хочу только помочь Марго вернуть душевный покой, возобновить работу в театре и, главное, хранить все в тайне. Я надеюсь на тебя.
Я медленно взяла со стола исписанные листки и начала читать их один за другим, ежеминутно натыкаясь на неразборчивые слова. Владислав считал, что не мешает мне, молча хрустя пальцами с обглоданными ногтями. Уже с первых строк я знала столь тщательно скрываемое имя актрисы. Это была не кто иная, как Маргарита Белкина – без сомнения, талантливая и очень красивая шатенка. На моей памяти она сменила пять-шесть театров, переходя от режиссера к режиссеру по зову сердца, и бросала сцену всякий раз, расставаясь с очередной «вечной» любовью, тут же выныривая где-нибудь недалече с новым обручальным кольцом на пальце. Года три назад у нас был один любовник, и неизвестно чем бы закончились наши с нею так и не начавшиеся отношения, если бы не договор – нерушимое соглашение троих – не допускать в свою жизнь никого. Так, я могу иметь сколько захочу любовников, не связывая себя с ними никакими обязательствами.
Имя мерзавки, затеявшей эпистолярные
