Нина Викторовна, которая на минутку отошла в туалет. Поэтому Павел Михайлович только спросил:
– А как вас зовут?
– Редкое имя, – сказала она. – В смысле, несовременное. Чего это мама так придумала, не знаю.
– Евдоксия? – пошутил Павел Михайлович. – Или Индустрия? Вы знаете, так называли девочек в тридцатые. У меня была двоюродная тетя Дуся. Оказалось, Индустрия.
– Еще смешнее, – сказала девушка. – Нина.
«Да уж, – подумал Николай Михайлович. – Обхохочешься».
Тем более что Нина Викторовна показалась в дальнем конце анфилады.
– Ну, удачи! – сказал он. – Прекрасная галерея, отличная экскурсия!
– Спасибо! – сказала она, повернулась и ушла.
С тех пор жизнь Павла Михайловича превратилась в невероятный райский ад. Или адский рай, если вам так больше нравится.
Он думал о ней все время, не переставая, и даже ночью она ему снилась. Когда он утром выходил на кухню варить кофе, ему казалось, что она стоит рядом и едва прикасается к нему бедром сквозь домашние брючки. Да, она гораздо моложе его, она даже на год моложе его дочери, которая уже вышла замуж и уехала жить к мужу. То есть она ему в дочки годится – ну и что? Полно таких случаев! И он мечтал, как она к нему приедет, как она разложит свои вещи, как наденет халатик и пробежит мимо него в душ. Как они будут гулять по Москве, как он ей покажет лучшие московские улицы, столичный grandeur – например, если оглядеться кругом, стоя на углу Столешникова и Петровки, или от устья Мясницкой смотреть вниз, или с Каменного моста на Дом Пашкова. Как она будет ахать и держать его под руку. Он воображал, как они обедают и ужинают – и дома, и в ресторане. Как он приводит ее в гости к своим друзьям. Как они ходят в магазин, покупать ей наряды, украшения и духи. Как ложатся в постель… и вот тут он сам себе говорил «стоп».
Но, конечно же, он держал это в секрете от своей жены и только с особой нежностью произносил ее имя. Нина, Ниночка, Нинуля моя золотая, бесценная, прекрасная.
Он внутренне поклялся, что никогда ничем не оскорбит свою жену, не даст ей ни малейшего повода подозревать его в неверности, и поэтому окружал ее заботой и вниманием. С каждым месяцем и годом все сильнее, плотнее и прочнее. Выполнял малейшие ее желания и даже капризы. Научился зарабатывать хорошие деньги, чтоб ни в чем ей не отказывать. Был счастлив служить ей.
Прошло двадцать лет.
Ему исполнилось шестьдесят пять. Нина Викторовна была всего на год моложе него. А той далекой, извините за выражение, «девушке его мечты» – ей было уже сорок два. Павел Михайлович метался в своих фантазиях: иногда трезво думал, что у нее давно есть дети и, наверное, внуки намечаются. Но гораздо чаще он воображал, что она до сих пор одна. Ждет, когда он ее позовет. Что она тоже в него тайно и бесповоротно влюбилась во время той мимолетной встречи и тоже мечтает о нем.
Итак, прошло уже двадцать лет, и однажды в четверг вечером Нина Викторовна
