Кошка предлагает как-то обозначить берега, и мне кажется, что это не будет лишним.
– Обозначайте… – я принял позу заинтересованного слушателя.
Марина взяла слово:
– Давайте по-тихому уедем отсюда?
Я посмотрел на неё:
– "Я от опасностей иногда ухожу, но никогда не убегаю."
– Ты-то понятно, но и то только потому, что бегун хуёвый, но, на мой взгляд, чем быстрее мы со всем этим разберёмся, тем проще потом будет, – напомнила Собака. – Тут как в преферансе: берём свои взятки сразу, а потом ебитесь как хотите…
Кошка пожала плечами:
– Мне похуй. Главное, чтобы он нас в свои трудовые резервы не записал.
– Каким местом? – удивился я.
– Этот найдёт каким. Если он туповат, это не значит, что безынициативен.
Я согласился:
– Опасное сочетание…
– Самое опасное!
– Так, и что в результате говорим? – я не стал лезть в дебри философских рассуждений о стиле отечественного руководства государством.
Все опять замолчали. Понятно, что под маской общих теоретических рассуждений, практическая сторона опять зашла раком за камень и осталась обделённой. Дохуя у нас специалистов по общим вопросам, а как яму выкопать, так ни одного лопатоносца.
Я посмотрел на часы, минут через пять надо было уже выдвигаться…
– Значит так… Нихуя мы не придумаем нового. Сколько раз уже проходили этот трогательный момент лишения девственности! Наш дефлорированный – парень крепкий, переживёт, не обосрётся. Здоровья у него как у бульдозера, мне хотя бы половину, я бы с шестом без шеста прыгал бы как с шестом.
– Три шестёрки получилось. Дурной знак… – хмыкнула Кошка.
– Иди ты в пизду!
Когда мы нашей мульти культурной группой спустились в ресторан, там уже сидела чета спортсменов и Вован. Судя по беседе, говорили о насущном – о нас. По початой бутылке водки я понял, что беседа строилась на принципах доверия и понимания. Не хватало только наших трогательных щей.
– Всем привет! – начал я бодро.
Животные юркнули подальше к окну. Судя по Юлиному лицу, она уже что-то узнала, хотя через такое количество замазки настоящие женские чувства разве разглядишь?
Посмотрел я на Валеру, а он на животных уставился, как пионер на макулатуру. Точно сдаст…
– Ну, чтобы не тянуть за шульги-мульги, начну с главного… – начала Кошка.
И тут Юля заорала. Так орут в истерике психически не готовые к ударам судьбы женщины. Прижав ладони к щекам, выпучив глаза и дико голося в пространство и время…
Не растерялся только Вован. Быстро налив фужер водки, он просто взял и влил его в её открытый рот. Муж-спортсмен даже не успел ничего предпринять. Подвела его спортивная реакция. И к лучшему, надо сказать… Воцарилась тишина. Взоры общественности были устремлены к нашему скромному столику. Я привстал. Почему-то единственная фраза, которая крутилась у меня в голове:
