мечта о грядущем Просперити[4]. Совсем недавно, в мае, Конгресс создал новую комиссию – по расследованию антиамериканской деятельности, – призванную заткнуть рты тем, кто тлетворно влияет на дух нации. В остальном же мире вообще черт знает что творилось. Страшная война в Испании, где немцы и итальянцы без особых проблем убивают испанских республиканцев; беспрепятственное вооружение вермахта; аншлюс Австрии Германией; захват Эфиопии итальянцами; претензии Германии на чешские Судеты; кошмар нанкинской резни, за которую прямую ответственность несет принц японского императорского дома; расчленение Китая японскими войскам и их вторжение на русский Дальний Восток, – и ни в чем германские и японские вояки не встречают противодействия западных держав. Скорее наоборот, англичане как будто поощряют немцев и японцев на дальнейшую агрессию…
И настроение у профессора Джонса было под стать времени года. Вернулся из экспедиции, потеряв двоих друзей, истратив чужие деньги, а привез только никчемную керамику да нефритового каймана. То есть практически вернулся ни с чем. Что может быть естественнее? Профессор Джонс был невезучим человеком – уникально, фантастически, неизлечимо невезучим. По крайней мере, сам он в этом нисколько не сомневался. И просьбу декана заглянуть в офис факультетского руководства он воспринял соответственно – с пониманием, с мудрым спокойствием. Очередная неприятность? Что ж, ему не привыкать.
Декан встретил его сидя. Впрочем, на мгновение приподнял тучное тело – вежливости ради.
– Откровенно говоря, – решительно начал он, – мне кажется, что вы даете студентам слишком уж спорный, непроверенный материал.
– Почему непроверенный? – возразил Джонс, без приглашения подсаживаясь к столу. – Уверяю вас, я объездил всю Месоамерику…
– Вот именно, доктор. Ваш курс составлен на основе собственных исследований. Когда вы намерены опубликовать их, чтобы все было, как положено?
– В течение двух-трех месяцев.
– Через два месяца я вынужден буду навести справки в университетской типографии, как вы выполняете свое обещание.
– Вы позвали меня, чтобы обсудить программу моего курса? – прямо спросил доктор Джонс.
– Что? – спохватился декан. – Ах, нет, конечно. Хотя, если снова быть откровенным, насчет вашего курса у меня есть определенное беспокойство. Вероятно, мне следовало бы поинтересоваться, сколько лекций вы намерены прочитать, прежде чем в очередной раз исчезнете.
Профессор Джонс грустно улыбнулся:
– До конца семестра в моих планах нет ничего, что могло бы вас огорчить.
– Хотелось бы верить. Знаете, мы тут здорово поволновались из-за вашей задержки, уже всерьез подбирали замену. Не сочтите за резкость, но сказать вам кое-что неприятное я все-таки должен. Видите ли… То, что прощалось вашему отцу, может не сойти с рук Джонсу-младшему, если вы меня правильно понимаете.
– Не нужно называть
Процветание (
