лишь бы разделить с вами это удовольствие, уверяю вас. Но на все воля Господа!
К удивлению Марии, мушкетер осенил себя крестным знамением и произнес:
– Да будет свято имя его!
Видя ее недоумение, Мальвиль пояснил со смехом:
– Не удивляйтесь, мадам, мой друг Арамис стал мушкетером не по призванию. Как и я, он прельстился на престиж, плащ и перья на шляпе. Если бы не это, он наверняка уже был бы священником.
– Вас влечет церковь, мой друг? – осведомилась герцогиня.
– Это так, и я, несомненно, вернусь в лоно ее, теперь же душой и телом я мушкетер, и пребывание в рядах мушкетеров – блаженство для меня.
– И форма весьма вам к лицу! Что ж, тогда до свидания!
– То станет истинным и огромным счастьем!
Не обратив внимания на сквозившую во взгляде Мальвиля усмешку, он проводил герцогиню до кареты, помог подняться по ступенькам и задержал протянутую для поцелуя руку:
– Возвращайтесь как можно быстрее, время уже тяготит меня!
Был он столь мил, что Мария на мгновение оказалась во власти нахлынувшей грусти: после недавно пережитых ужасов это возможное увлечение могло бы оказаться как нельзя кстати.
Тем временем подошел прощаться и Габриэль.
– Будьте благоразумны и осмотрительны, – мрачно произнес он. – Те, кто готовил вам ловушку, на этом не остановятся. Мы, конечно же, поставим в известность о случившемся герцога, однако нужно ехать как можно дальше и на месте подыскать среди окружения надежную защиту.
– Не беспокойтесь, об этом я позабочусь. И еще. Знаете ли вы, куда направился мой супруг? Он что же, возвратился после исполнения своего обещания в Нант, или же он…
– Он возвращается в Дампьер, где ему предстоит дожидаться воли Его Величества. Король покинет Нант завтра при любых обстоятельствах. Его путь будет лежать через Шатобриан, Витре, Лаваль, ле Манс, Шартр и Рамбуйе, а нам предписано догнать его и присоединиться к свите. Путешествие займет по меньшей мере три недели.
– В таком случае я заеду в Париж. Мне нужно взять украшения, они мне могут очень понадобиться, но заскочу туда лишь на минутку и тут же отправлюсь дальше, на восток.
И она пустилась в путь в опаленные жарким солнцем последние дни августа 1626 года, под стрекотанье стрекоз, блеснувших крылышками в поднятой пыли, и гудение пчел. Гордая и надменная…
Возвращалась она обратно по заснеженной дороге под низким хмурым небом. Минувшие два года она едва заметила – пронеслись они словно один день: в Лорене ей был оказан теплый, радушный прием.
Пребывая в пределах суверенного герцогства, она вновь испытала чувство приятного удивления: то был совсем другой мир – такой спокойной показалась ей здешняя жизнь. Суровое, столь любимое Марией очарование Бретани было прямой противоположностью этому приветливому краю. Тучность виноградников и хлебных
