пришло время, и Ульяна провела свою первую выставку, изрядно похудев за время подготовки экспозиции.
И вот такая озабоченность подруги субъектом на скамейке.
Уля, поджав под себя высокие стройные ноги уже сидела в кресле у камина в напряженной позе, выразительно смотрела на меня. Она была готова вскочить по первому моему сигналу. В ней проснулся папарацци.
– Может, сходим посмотрим на него? Чтобы ты не думала, что у меня галлюцинации, – нервничала Ульяна.
Нервозность подруги детства передалась и мне. За окном как-то резко потемнело. Вооружившись сковородкой и фонарем, мы отправились посмотреть на непрошеного гостя. На душе по-прежнему было неспокойно.
Свет дрожащего в моей руке фонаря скользил по дорожке, забору заставлял плясать тени в причудливом танце.
Ульяна оказалась права, на большой удобной лавочке, которую я попросила смастерить у бригады мастеров, работающих по соседству, кто-то сидел.
– Либо хиппи, либо пьяный, – вывод я сделала на основе жизненного опыта, мгновенно вспомнив, какой контингент обычно надолго оккупирует скамьи в парках и скверах. Свято место пусто не бывает!
Проблема жизненного опыта заключается в том, что это знание об окружающей действительности приобретается каждой личностью самостоятельно. Чужой жизненный опыт не играет никакой роли в становлении другого человека. Эти мысли пронеслись в моей голове, пока мы с подругой детства в сумерках осторожно шли навстречу новому жизненному опыту, но на сей раз совместному.
Неизвестный удачно замаскировался в орешнике. Мы все еще не могли рассмотреть его, хотя подошли на расстояние нескольких метров. Ветви кустарника безмолвно свисали над скамьей. Тени, как продолжение ветвей упорно закрывали от нас непрошеного гостя. Ульяна, приотстав на пару шагов, все крепче сжимала в руках увесистую сковородку.
– Мужчина, вы пьяны? – поинтересовалась я, поднося фонарь поближе.
Вдруг, совсем рядом, в ночи раздался резкий, протяжный гнусавый крик. Эмоции и децибелы зашкалили. Мне на мгновение показалось, что я оглохла. Сердце, чуть не выскочило из груди прямо в пятки. Фонарь выпал из моих рук и погас. От резкого порыва ветра, тени от покачнувшихся деревьев накрыли нас плотной пеленой. Мороз побежал по коже. А в воздухе повисла совершенная тишина. Однако…
– Япона мать! – вопила Ульяна.
Подруга от неожиданности присела и машинально со всей силы швырнула сковородку туда, откуда раздался крик. С реакцией у Ульяны всё в порядке. Моя новая фирменная сковородка приземлилась где-то на соседнем участке. Меж густых ветвей кустарника по соседству, как острая тень, мелькнула большая ночная птица, потревоженная светом моего фонаря. Ночная птица умудрилась крикнуть именно в тот момент, когда я направила луч света на облик предполагаемого запойного рыцаря.
Глава 4
Мила. Несколькими
