города.
– Митька в Бучине! – кипятился Федорахин.
– Никуда он от возмездия советской власти не уйдёт. А завтра, чуть рассветет, мы атакуем и Верхний Яр, и Бучину. Мы с тобой бойцы Красной армии, и должны подчиняться и действовать по планам её командования, – пытался Иван Кузьмич напомнить о воинской дисциплине…
Роман неохотно послушался. И бойцы отправились в дом, где остановился на ночлег взвод Швейцова.
– А о Гошке Тюсове что слышно?
– Давно к белым переметнулся твой Гошка, – сплюнув, ответил моряк.
Ещё не рассвело, как уже раздалась команда:
– Подъём! Роты в ружьё! По коням!
Федорахин присоединился к кавалеристам из полусотни шайтанцев. Пехота устремилась по левому берегу Нейвы, а кавалерия, перейдя на другой берег, устремилась к Бучине. Видно, Митькин отряд ещё не успел уйти из деревни, но и врасплох изменников революции застать не получилось. Повстанцы встретили огнём бросившуюся вброд с противоположного берега пехоту. А со стороны Монастырского даже ударил пулемёт. И лишь появление с левого берега конницы заставило белых оставить деревню.
Зайти к родным Роману так и не удалось. Проскочив на рысях деревню, эскадрон устремился дальше, к деревне Лопатова. Здесь кавалерию встретили частым ружейным огнём, появились раненые и убитые. Пришлось даже отступить, но на этот раз всё решила пехота при поддержке двух горных орудий, вытеснив на том берегу противника из села Монастырского.
В Монастырском было решено устроить днёвку. Пользуясь случаем, Роман поехал в Бучину, но через Яр. Проезжая мимо дома Гошки Тюсова, он остановил коня и, поддавшись безотчетному порыву, вошёл в дом. «Скажу всё, что думаю и о Гошке, и о себе, ведь я, получается, победитель…» – подумал парень.
Дверь открыла Васса и, увидев Федорахина, в первое мгновение вздрогнула, но быстро подавила в себе смятение.
– Мужа дома нет! Что хотел?
Роман немного помолчал, невольно любуясь её красотой.
– А где он? – улыбаясь и поигрывая эфесом шашки, спросил Федорахин.
– Почём мне знать? Скоро пора урожай убирать, а вы друг за дружкой, как дети, гоняетесь.
– Я сейчас в Бучину еду, уж не обессудь, зайду к твоему отцу, мне есть о чём с ним поговорить.
– Победители… Вам всё можно, только ведь это мой отец, узнав о том, что Митька собирается ваши дома сжечь, отхлестал его хлыстом, а затем со двора прогнал.
– Так, значит, мне теперь на твоего батюшку Богу молиться? Ладно, его я не трону, но встречу Гошку – не помилую!
– Пошёл вон из его дома! – И Васса сильно толкнула его в грудь.
Когда он вышел, то хозяйка позади него так саданула дверью, что в доме задрожали стёкла. Красноармеец как ошпаренный вскочил на коня и, огрев его плёткой, поскакал не в Бучину, а обратно в Монастырское. Разговора не получилось. Да он на это и не рассчитывал.
Но понял, что Васса его
